Несмотря на зной, в парке было людно. Одни неторопливо прогуливались по тенистой аллее старых лип, другие расположились на скамейках вдоль дорожки, третьи заняли беседки в разных частях парка. Зотагин тоже решил прогуляться после обеда. Заодно подумать о предложении гостя. Беспокоило его оно, честно говоря. Слишком уж всё складно получилось. Так не бывает. На собственной шкуре проверено. Слабо верилось, будто о нём здесь за просто так пекутся. Где-то тут подвох. Где только? И чем платить придётся? Может, неспроста Иваныч решил вернуться? Наверняка ведь что-то знает. Надо будет обязательно с ним посоветоваться. И Сергей что-то знал. Не зря же вначале отказывался ехать с ними и о каком-то пароме говорил. Из-за которого все блогеры, что в сетях о нём писали, вдруг разом замолчали. Узнать бы об этом пароме поподробнее. С другой стороны, полезешь с вопросами, а это под секретом. Проблем потом не оберёшься. Этот Петров, может, своим парнем притворяется только, а случись что, зверь зверем обернётся. Похуже командира лесовиков. Хорошо, не подписал ничего. Всегда отказаться можно. Передумал, мол, тоже решил вернуться. Ага, ждут не дождутся его там. Особенно державники. С распростёртыми объятиями. В общем, куда ни кинь, везде клин. Свихнуться можно.
По аллее в сторону центрального корпуса, обсуждая свои дела, прошла группа врачей. Вдали, со стороны приёмного покоя, послышалась сирена скорой. Привезли кого-то. Как и его месяц назад. С тяжёлым сотрясением мозга и открытой раной головы. Хотя этого Зотагин не помнил. Память сохранила лишь блуждания по разбитому кораблю и попытку, спрятаться на берегу от десанта с турецкого экраноплана. Где из ничего вдруг образовалась странная воронка густого тумана, куда он стал падать. Вспоминался чей-то разговор будто сквозь вату. Потом провал. Очнулся уже здесь, в госпитале. С забинтованной обритой головой.
Госпиталь, как после узнал Зотагин, располагался в лесу напротив посёлка Большой Исток. По Челябинскому тракту отсюда за каких-то полчаса можно попасть в Екатеринбург. В столицу Уральской Республики. В самый центр чёрной дыры, как её назвал бригадир на корабле в разговоре с капитаном. Почему чёрная дыра, Зотагин так тогда и не понял. А сейчас, при встрече, собирался узнать, что Иваныч под этими словами подразумевал. Чтобы после локти кусать не пришлось.
Жагрин появился следующим утром. Зашёл в палату с пакетом подарков. Обнялись.
— Я уж и не надеялся тебя живым увидеть, Иваныч! — радостно признался Зотагин. — Рубка просто в решето была!
— Нас, Саня, во время боя там не было, — ответил бригадир. — Мы из другого места кораблём управляли. Безопасного. Ты лучше скажи, куда фрукты положить? — приподнял он в руке пакет.
— Ну зачем это, Иваныч? Здесь нормально кормят.
— Положено, Саня. Больным нужны витамины! — Жагрин положил пакет на кровать. — Поправляйся, в общем!
— Да какой я больной, Иваныч! Выпишут со дня на день. Как там Тихон?
— Выкарабкался Тихон. Чудом, можно сказать. Но организм справился. Недели через две обещали дать заключение на выписку. Представь себе, весь персонал своими ёжиками заразил! — засмеялся бригадир. — Те их тоже теперь часто поминать стали!
— А Дзьонь как?
— Пашка рядом трётся. Вроде с одной из сестричек шуры-муры закрутил. Порядок у него. За них не беспокойся. Тебе выходить-то разрешают?
— Разрешают.
— Тогда айда в лес. Там, на воздухе и пообщаемся.
Они вышли в парк и по дорожке направились к беседке среди деревьев. Выбрали дальнюю, чтобы никто не мешал. Пока в парке было пусто. Все сидели по палатам, ждали обхода врачей. Зато потом не уединиться будет.
Ночью всё-таки прошёл долгожданный дождик. Напитанным влагой воздухом дышалось легко. День обещал быть погожим, но солнце ещё не успело согреть утреннюю прохладу, отчего Зотагину в тонкой пижаме было зябковато. Пока добрались до места, пара-тройка холодных капель с листьев упали ему за шиворот. Хорошо, хоть скамейка и столик посреди беседки под деревянной крышей остались сухими. Прежде чем, сесть бригадир достал из кармана плоскую фляжку и два металлических стаканчика.
— Помянуть наших надо, — строго пояснил он.
Крепкая жидкость обожгла горло, выбила слезу.
— Жалко парней, — вздохнул бригадир. — Сергей, если по правде, сам виноват, Сколько раз я ему говорил, чтобы не перегибал палку. Не послушал. И сам пропал, и Лёньку с собой утащил. Ладно, теперь-то чего уж … Земля им пухом, — широко перекрестился он.