Но сегодня впечатляющие виды вечернего Горноморска меня совсем не волновали – я был предельно сосредоточен и собран, тщательно выбирая кассу, где было бы поменьше людей. Естественно, такой оказалась тринадцатая… хорошо, что я не суеверный. Молодая кассирша с немного сонными глазами еще издали заприметила беспардонного покупателя, явно решившего нарушить ее покой, и – радостно улыбнулась.
Я выгрузил на транспортную ленту покупки и оценивающе посмотрел на будущую «жертву». За кассой сидела настоящая красотка: миниатюрную фигурку облегал ярко-красный не то халатик, не то блузон, белокурые локоны были высоко уложены, а поверх, как короной, венчались форменной красной наколкой с белыми кружевными краями и большой белой буквой «У», вышитой посередине – очевидно, сочетание красного с белым было в универсаме фирменным стилем. Девушка игриво поглядывала изумрудными глазами из-под длинных черных ресниц, а ее улыбкой можно было заглядеться – белоснежные зубы резко контрастировали с ярко-алой помадой на губах.
Атмосфера доброжелательности подействовала расслабляюще, и я немного стушевался, любуясь грацией молодой прелестницы.
– Добрый вечер, – поздоровалась она и, взяв изящной ручкой с красными ноготками упаковку вонючей кильки, поднесла ее к сканеру: «Пик», – послышался звук, после чего она совершила ту же операцию с молоком: – «Пик. Тр-р-р-р-р-р», – напечатался чек. – С вас девяносто шесть рублей, – сообщила кассирша.
Я молча протянул стольник, понимая, что пятьдесят копеек она уже каким-то чудесным образом округлила в свою пользу – пока что все шло по плану.
– Ваша сдача. Спасибо за покупку. – Монетки со звоном опустились в железную чашечку.
Напоследок зеленоглазая блондинка улыбнулась так, будто я отоварился на пять тысяч. От ее пристального взгляда мне стало совсем неловко. Но все же я не отступился от задуманного плана – я заглянул в чашечку… попередвигал пальцем содержимое… и тут грянул гром небесный:
– Извините, но вы неправильно посчитали: я взял это по акции, – промямлил я и протянул ей обратно кассовый чек и коробочку с килькой.
Остатки решимости окончательно улетучились, стоило только увидеть «абсолютно искреннее» сожаление в красивых зеленых глазах.
– Ой, действительно ошиблась… извините, пожалуйста. – Даже одним глазком не взглянув в чек, она полезла в кассу, достала две монетки по десять рублей, опустила их в чашечку для сдачи и невинно захлопала пушистыми ресницами из настоящей синтетики.
«Да-а, тут работают профи. Подготовка что надо, это сразу видно. Так просто их не взять…» – озадачился я.
По сути, противник просто сдался, а это никак не входило в мои планы. Мне нужен был громкий разоблачительный скандал, желательно с рукоприкладством и сквернословием.
Пока я осознавал сложившуюся ситуацию и обдумывал следующий шаг, зеленоглазка пустила в ход свой скверный язычок, и это полностью изменило дело – ангельским голоском она проворковала:
– Не желаете ли еще что-нибудь по акции? Есть туалетная бумага – как раз к вашему набору. – Ее голосом, конечно, при других обстоятельствах, можно было заслушаться: как будто тончайший хрустальный колокольчик издавал чистый, гармоничный звон на легком ветру.
– Нет, спасибо, я уже взял по акции, и – вот резуль… – машинально ответил я, не поняв издевки, но тут же осекся, заметив ядовитую ухмылку гарпии на симпатичном лице молодой хамки.
Она просто лучилась радостью от возможности ввернуть мне шпильку в отместку за сдачу.
«Ах вот как?! – мысленно приободрился я. – Учиться тебе еще и учиться. Сейчас я тебя проучу-у…»
Сипуха все расставила на свои места. Очарование в один миг спало, и я уверенным, строгим голосом потребовал:
– Позовите старшего продавца – я буду жаловаться… – и зачем-то добавил, – я журналист!
– А зачем вам продавец? – ответила она, ни капельки не растерявшись и не огорчившись. – Жалуйтесь сразу директору, будь вы хоть сантехником.