Я весь сжался, а скальп собрался на макушке и натянул веки, из-за чего округлились глаза. Если честно, я совсем не ожидал такого резкого поворота, и поэтому начал изворачиваться, понимая, к чему все движется и чем это может закончиться:
– Ну зачем же из-за вашей нерадивости отвлекать директора от работы?!
– Ничего-ничего, принимать жалобы от покупателей тоже входит в обязанности директора, – сообщила кассирша с таким видом, будто здесь только и ждали склочников и были счастливы выслушивать все их недовольства.
– Ладно, бывает… забудем, – примирительно сказал я и попытался изобразить улыбку.
Видимо, вышло неубедительно.
– Нет-нет, – твердо возразила совестливая двуличница. – Раз уж кто-то оплошал, то должен получить заслуженное воздаяние… – театрально вздохнув, она низко опустила голову, скрывая кривую ухмылку.
– В другой раз, – съязвил я и стал поспешно складывать в корзинку кильку и молоко.
– Не беспокойтесь, я уже нажала на кнопочку – директор идет.
В один миг ноги обмякли, по спине пробежал холодок, а онемевшие руки бессильно повисли, как плети – я полностью потерял контроль над собой и над ситуацией. Теперь оставалось только наблюдать за развитием событий.
«Боже, что сейчас будет?!» – вихрем пронеслось в голове.
Вдруг я остро почувствовал запах… Без сомнений, это была она – до боли знакомая «Самсара». Я резко дернул головой в сторону, откуда разило этой жуткой отравой, и обомлел – ко мне вплотную приблизилась Роза Аркадьевна, директор универсама…
Конечно же, она тоже сразу узнала меня.
– О Сёмочка! Ты вернулся!!! Как дела, мышонок? – обрадовалась Роза и поймала меня за пуговицу рубашки, чтобы я сразу же не сбежал.
Кассирша переводила удивленные зеленые лупилки с меня на Розу и обратно, и ее брови медленно ползли вверх. Вид у девушки уже был простецкий и даже какой-то глуповатый.
Я посмотрел Розе прямо в глаза и вкрадчиво заговорил:
– Привет, Роза. Э-эм… на этой неделе было солнечно… – между делом я положил руки на ее пухлую ладошку у меня на животе и начал незаметно освобождать пуговицу от цепкого захвата, – а сегодня небо затянуло тучами… Сейчас ты доброжелательна, а в прошлый раз взбесилась, когда я сбежал, а потом, когда я вернулся, угрожала накатать заявление в полицию за незаконное вторжение, если я не останусь… Погода постоянно меняется, иногда несколько раз на день, а я вот всегда остаюсь собой и как синоптик наблюдаю за природными капризами, чтобы не оказаться под дождем без зонта… Ну все, пока! – резко оборвав гипнотический спич, я отскочил в сторону, помахал рукой и поскорее поспешил к выходу, оставив на память растерявшейся Розе оторванную пуговицу… Ну и ладно, а то вдруг бы она пришла в себя и двинула мне по башке угловатой корзинкой для продуктов… или того хуже, снова затащила бы в свой жуткий офис…
С килькой, молоком и угрюмым видом я топал обратно на пивзавод – снимать стресс. Расположившись за столиком с кружкой «Морского», я полностью ушел в себя: «Очевидно, моя миссия провалилась, – подводил я мысленный итог. – Я, как малолетний слюнтяй, расплылся перед какой-то крашеной девахой и чуть было снова не угодил в объятия сексуальной маньячки… Ничего не скажешь, журналист-профи… С другой стороны, да, я не достиг желаемого, – начал успокаивать я себя, – но ведь так и должно быть. Мало того, я сам должен был вовремя остановиться. Однако победы ослепили меня, и я совершенно позабыл, что всегда и во всем должна сохраняться незавершенность, которая предусматривает возможность для дальнейшего развития, побуждает к деятельности и не позволяет рождаться лени и гордыни».
Я вспомнил слова мудрого раби Соловейчика, так поразившие меня в университете: "Диалектическое движение вперед заканчивается отступлением, отступление вызывает новое движение вперед… Когда победа близка, человек должен признать поражение и отказаться от трофеев, к которым он столь долго стремился… А затем – снова стремиться к победе…»
Через какое-то время забытья я отклеил щеку от столика, стряхнул с нее прилипшие хребетики кильки и одним глазом посмотрел на часы. «Не может быть, восемь часов!» – полыхнуло в голове. Я прекрасно знал: Бомба – так здесь втихаря называли барменшу, преимущественно из-за ее колоссальных габаритов и взрывного, неуравновешенного характера – ой как не любит, когда засиживаются до самого закрытия…
Видно, такой был сегодня день: наверное, луна без курса или что-то в этом роде… Короче, меня слегка развезло, и я задремал прямо у столика, облокотившись о стену… и напрочь утратил чувство времени, из-за чего вдобавок ко всему прочему претерпел физическую грубость Бомбы.