Горькое, мучительное чувство терзало мою душу, и пиво совсем не помогало… А телефон тем временем все звонил, звонил и звонил… Наконец я не выдержал этой пытки и решительно поднялся с табурета… Покачиваясь на непослушных ногах и держась за стены, я кое-как добрался до прихожей, снял трубку, и – оттуда сразу же раздалось:
– Сёма, что слу… у-у-укху… кху-у-у.. бху… бхэ… кхэ… хэ-э-э…» – это явно был Русинов, но он перешел на какие-то непонятные уханья.
А произошло вот что: Абрам Саркисович сидел за мраморным столом в своем роскошном кабинете загородной виллы и весь день, с самого раннего утра, настойчиво набирал один и тот же номер. Он был педантичным человеком, и поэтому набирал этот номер с интервалом ровно в один час, но ретро телефон выдавал лишь длинные гудки.
Русинов совсем пал духом и целый день глушил свой любимый абсент. Впервые в его жизни происходило что-то непредвиденное, с чем он не мог ничего поделать и чего не мог постичь своим проницательным умом. К его несчастью добавилась еще одна досадная неприятность: вслед за глазом уже вся левая сторона лица безостановочно дергалась в судорожных конвульсиях, а к полудню даже стал вываливаться язык. Глядя со стороны, можно было подумать, что Абрам Саркисович специально гримасничает, делая кому-то невидимому неприличные намеки или подавая какие-то тайные знаки.
И вот вдруг уже поздним-поздним вечером, почти что ночью, прошло телефонное соединение. Так совпало, что именно в этот самый момент Абрам Саркисович сделал большой глоток коктейля. От неожиданности он хотел быстро что-то сказать, но напиток попал не в то горло, Русинов поперхнулся и, откашливаясь, больше не смог выговорить ни слова.
Вклинившись в коротенькую паузу, я заговорил заплетающимся языком, безостановочно икая:
– Сасис Абрусов… ич, я социально опасен… Ик. Своей разоблач… ительной деятельностью я могу разруш… ить устоявш… ийся привычный уклад ж… изни нашего города.
– …укху… бхэ-э-э… у-у-укхэ-э-э… кхэ… – по-прежнему неслось из трубки.
– Спас… ибо вам за пониман… ие и за то, что не отговар… иваете. В общем, я ухожу, всего хорошего… Ик… – Дзынь, – я брякнул трубкой о рычажок телефона, но она не удержалась, соскользнула и повисла на проводе, раскачиваясь из стороны в сторону.
В городе оставаться мне было нельзя. О том, чтобы вернулась прежняя неузнаваемость, в ближайшие годы нечего было даже мечтать. Я должен был надолго скрыться где-нибудь подальше, например, на даче. И впервые мама полностью одобрила мое решение.
***
Евгений Кузнецов: «Окаянное призвание»
Для лиц старше 18 лет. В соответствии с ФЗ 436.
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.