Взвинтив себя до предела, я ступил на мощеную известняковым травертином площадь перед входом в «Сити-тауэр» своими дырявыми туфлями с порванными шнурками, завязанными в нескольких местах узелочками. Я опаздывал всего на двадцать минут…
– Да, знаю, вы – владелец «Горноморсквуда», – ответил я, когда мой собеседник, кем бы он ни был на самом деле, спросил, осведомлен ли я о роде его деятельности.
Передо мной стоял невысокий, с покатыми плечиками и круглым животом, лысеющий, но старательно скрывающий это, человечек лет шестидесяти. Поверх белоснежной рубашки на его плечи был накинут тоненький свитерок темно-вишневого цвета. А на худеньких ногах болтались просторные черные брюки с безупречными стрелками, из-под отворотов которых выглядывали коричневые мокасины – один носок почему-то был черным и сморщенным, как будто его жгли паяльной лампой.
Со словами: «Пожалуйста, прошу вас, проходите», Абрам Саркисович – я решил, что это был все-таки он, – суетливо передвигаясь, завел меня в просторный зал для переговоров. Сразу было видно, что к интерьеру приложил руку какой-то жутко креативный дизайнер-минималист: посередине комнаты стоял длинный черный стол на металлических ножках и тринадцать абсолютно одинаковых черных стульев, расставленных вокруг стола на приличном расстоянии друг от друга. Вот и вся мебель. Похоже, хозяин этого офиса не страдал комплексом большого начальника и охотно садился на любое из них в зависимости от ситуации.
Три стены были выкрашены в нейтральный светло-бежевый оттенок без каких-либо отвлекающих внимание орнаментов или узоров. Я думаю, этот вид предназначался для рядовых или даже для провинившихся сотрудников. Зато другая «стена» представляла собой панорамное окно высотой от пола до потолка – и эта сторона, как я решил, конечно же, предоставлялась важным персонам, а так же служила для поощрения отличившихся подчиненных.
Я сел к столу на предложенное мне место, и перед взором открылся умиротворяющий вид голой стены, на которой были-таки нанесены едва заметные царапинки, видимо, каким-то специальным строительным инструментом. Как и предполагалось, ничто не отвлекало меня от собеседника, который сел напротив, хмыкнул и заговорил глубоким, приятным голосом:
– Хм… и не только. У меня самые разнообразные интересы в бизнесе… Итак, Семён… Ты же позволишь, чтобы я обращался к тебе на «ты»?
Я молча кивнул, и он продолжил:
– Вот и правильно, я все же немного постарше тебя… Впрочем, поговорим о тебе. Я в курсе всех твоих трудностей: ты – выпускник престижного университета, обладатель диплома с отличием, – получив элитарное образование, за последние три года сменил более десяти различных мест работы и сейчас страдаешь от безденежья, клянча пиво в долг в баре пивзавода…
Я даже не успел как-то отреагировать и только глазами изобразил недоумение.
– Не удивляйся, – угадал он мое состояние и улыбнулся, – у меня большие связи: я собрал о тебе подробную справку, и мне известно обо всех твоих злоключениях. Но ты легко можешь решить все свои проблемы, а заодно и проблемы моей газеты… с таким-то потенциалом, Семён… Дело вот в чем: я позвал тебя, чтобы предложить работу в «Горноморсквуде». Ну, что скажешь?
– Саркис Русинович, – у меня снова не получилось правильно выговорить его сложное имя, но Русинова это как будто не раздражало, лишь по левому глазу тенью побежала еле заметная судорога, – я ведь уже работал у вас в газете… курьером… один день…
– Это было недоразумение, – быстро ответил он. – Ты, даже работая курьером, написал блестящий репортаж. Понимаешь, что это значит? Это значит, что ты – настоящий журналист, прирожденный. Поверь, у меня в этом огромный опыт. Я же вижу, что ты недореализован… Это катастрофа – почему ты вдруг перестал писать?
– Русин Абрамович, – я снова все напутал, Русинов снова «ничего не заметил», а его левый глаз снова дернулся, – вы, похоже, не читали мои статьи?! К тому же Шеф сказал, чтобы я больше даже близко не подходил к компью…
Мигнув глазом, Русинов нетерпеливо перебил меня:
– Шеф… Вова ошибся. Я читал все твои статьи: вчера – три репортажа с выставки свинок, а сегодня днем – расследование правительственного антиалкогольного заговора. Блес-тя-ще! Кстати, я лично подписал этот материал в печать. Выйдет в ближайшем номере на передовице… Будешь работать у меня – все твои статьи будут только на первых полосах, – Абрам Саркисович выжидательно смотрел на меня. Казалось, его проницательные серые глаза улавливали каждую мысль, отраженную на моем лице. Я же молчал. От напряжения на его лбу проступили морщинки. – Гонорар за четыре публикации получишь завтра утром, когда выйдешь на работу в редакцию. – Морщинки еще глубже прорезали лоб Русинова, к ним добавилось несколько новых, и заблестели капельки пота…