Он выбрался из кустарника и, шагнув на дорожку, лениво поплёлся к дому — ни дать ни взять полупьяный рыбак с базара, распродавший улов и загулявший на радостях: кепка набекрень, притухшая цигарка в углу рта, с пустым мешком за плечом и на заплетающихся ногах.
Его появление враз привлекло внимание агента, тот долго его разглядывал и, поднявшись, окликнул, лишь Сакуров коснулся калитки особняка:
— Тебе чего, рожа?
— А чо? — начал ломиться в калитку Сакуров, не удосужив агента и взглядом. — Куда хочу, туда и ворочу.
— Тут люди почтенные, а ты с чем прёшься? Пошёл вон! — Агент выплюнул окурок и набычился, не обещая ничего хорошего.
— Я к Верке. Хромоножка всегда у меня рыбу брала. Я ей оставлял. А теперь носа не кажет. Рыба тухнет.
— Пошёл вон, дурак! Или проводить? — Сивко, дежуривший у ворот не первый день, напрягся, шагнул к нахалу.
— Мне в убыток! Сюда надоумили. Здесь сказывали, живёт, — заплетался язык у настырного рыбака.
— Ну я тебя отважу! — Сивко схватил его за шиворот, но тут же обмяк, почуяв укол ножа под животом. — Ты что?!
— Пасть закрой! — Кулак Сакурова влепился в его брюхо с такой силой, что Сивко, охнув, тяжело присел, задыхаясь и хватая ртом воздух.
— Знаешь, как Верку вызвать? — совершенно трезвым голосом заговорил Сакуров.
Тот испуганно закивал.
— Только молодчиков вроде тебя не беспокой. Прирежу! — Нож в руке Сакурова описал дугу по коже агента, тот едва не вскрикнул, но Сакуров второй рукой зажал ему рот. — Давай без шума! Кто в доме из твоих? Много?
— Двое. Чернохвост и Шнурок.
— Прямо воровская публика, — хмыкнул Сакуров.
— ГПУ.
— Не врёшь?
Сивко прямо-таки по-козлиному замотал головой.
— Ну тогда тем более помалкивай, а то пристрелю их.
Сивко с ужасом ощутил ствол нагана под собственным брюхом вместо ножа, и ноги его задрожали.
— Веди в дом, служивый, — подтолкнул его Сакуров пистолетом к калитке. — Ключ-то имеется?
Пока Сивко трясущимися руками никак не мог открыть замок калитки, Сакуров обхлопал его одежду и извлёк револьвер.
— Повезло мне с тобой. Вооружил до зубов, — изобразил он улыбку. — Научен, как стучать в дом надо?
— Три подряд и…
— Тогда поспешай, служивый, — подвёл его к двери в особняке Сакуров. — Мне недосуг.
Сивко забарабанил особым, ему лишь известным звуковым набором.
— Громыхаешь не слишком? Собак на улице напугаешь.
— Не услышат иначе. Там хоромы, — сипло прохрипел Сивко.
— Ну-ну. У меня два ствола, — сунул ему под нос револьвер Сакуров. — Один — твой. Если дуришь, из твоего тех двух уложу, а уже подыхать тебе от моего придётся. Понимаешь, чем дело для тебя обернётся?
— Кто тебе нужен? Неужели действительно хромоножка?
— Слабо соображаешь, служивый…
Шум за дверью заставил обоих замолчать. Загремели засовы, скрипнул ключ во внутреннем замке один раз.
— Платон Тарасыч, ты, что ль? — послышалось оттуда.
— Ну! — ткнул револьвером агента Сакуров. — Поговори с дружком.
— А кто ж ещё? — выжал из себя слипшимся горлом Сивко.
— Что у тебя с голосом-то? — удивился тот за дверью, не решаясь открывать.
— Дрыхнуть меньше надо, Шакуров! — взбодрённый впившимся меж лопаток револьвером Сакурова, изменившегося в лице, рявкнул Сивко что было духа. — Курево кончилось, одолжишь?
— Вот приспичило, мать твою! — выругался тот, распахнул дверь. — А что орать-то?..
И рухнул за порог от страшного удара рукояткой револьвера в лоб. Сакуров немедля затолкнул туда же и онемевшего Сивко.
— Где Евгения и мальчонка? — сдавил он ему шею, прижав к стенке.
— Ты меня лучше спроси, голубок! — раздался голос у него вверху за спиной. — Здесь она. Обернись, только оружие брось к ногам. Тебе револьвер-то больше не понадобится.
— Артур! — услышал следом сдавленный голос Евгении Сакуров и, отбросив наган, обернулся.
С маузером у виска в объятиях тощего чернявого верзилы билась плачущая Евгения.
— Заждались мы вас, спасители дорогие, — начал осторожно спускаться с женщиной вниз по чердачной лестнице Чернохвостов. — А где ж папаша? Внучок тоже весь в слезах. И вас, дядю Артура, часто спраши…
Договорить он не сумел. Кровь, брызнувшая на лицо Евгении от пули, пробившей ему лоб, свалила женщину в обморок, и оба они покатились вниз, к рукам бросившего навстречу Сакурова. Труп был отброшен в сторону, Евгения упала ему на грудь. Сивко, наблюдавший всё это, не шелохнулся с места.