Хотя последняя встреча с посланником Шевичем вселила неожиданную надежду. Он подошел ко мне после визита на крейсер многочисленной делегации во главе с самим императором Мейдзи. По словам архиепископа Японского отца Николая, который выступал на нашей встрече переводчиком, это был уникальный случай. Еще никогда до этого монарх не ступал на иностранный корабль. Императору было около сорока лет. Он резко выделялся из толпы сопровождения массивной нижней челюстью, тяжелым взглядом и какой-то основательностью. Чувствовалось, что этот человек не просто привык повелевать, а добиваться поставленных целей без оглядки на затраченные средства. Вместе с ним на трех пароходах на «Память Азова» доставили множество подарков. Их присылали аристократические семьи, компании, органы власти, города и даже простые японцы. Палуба была завалена разнообразными подношениями. На ней нашлось место и для художественных произведений, и для продуктов.
Общение с Мейдзи ограничилось официальной частью. Хотя и довольно душевной. Император, как мне показалось, искренне был опечален инцидентом в Оцу и тем фактом, что я покидаю острова раньше срока.
— А ведь меня отговаривали приезжать сюда, — устами отца Николая рассказывал мне Мейдзи. — Некоторые придворные посчитали, что вы можете выкрасть меня. Я возразил, что русские не варвары и не способны на такую подлость.
— Ваше императорское величество совершенно правы. Я тронут той заботой японского народа, что окружила меня после этого досадного события. Никогда не забуду добрых чувств, проявленных вашим величеством и императрицей. Мои впечатления от империи ничем не омрачены. Я глубоко сожалею, что не смог нанести визит в ваш императорский дворец.
Мы расстались друзьями, и я не мог понять, куда исчезнут эти добрые отношения, что случится между нашими странами, почему их ждет война.
После прощания с Мейдзи меня ждал разговор с архиепископом. Воспользовавшись случаем, отец Николай погоревал, что я не побываю на открытии токийского собора Воскресения Христова. Оказывается, наследник должен был стать почетным гостем на этом празднике, а теперь планы поменялись. К священнику я отнесся довольно спокойно. Хотя о деяниях его был наслышан с момента возвращения на крейсер. В моем времени мне удалось познакомиться со скрытыми от публики аспектами жизни православной церкви. Приятель учился в Саратовской консерватории и параллельно пел в церковном хоре. Его рассказы о том, как попы запускают руки в кружки для подаяний, как подсиживают друг друга ради хлебного места в митрополии, как ее гараж наполняется дорогими иномарками, оставили в моей душе глубокий след. Поэтому сожаления от того, что не попаду на торжество, были неискренними. Зато я понял, что показная религиозность станет для меня хорошим щитом на родине. Для человека, побывавшего на краю гибели, — это более чем нормально. А мне таким образом удастся скрыться от старых знакомых. Тех, кто может заподозрить, что под личиной наследника престола скрывается совсем другая личность. Начав подготовку легенды, я попросил отца Николая отслужить молебен перед отправлением «Азова» к родным берегам.
В тот же день на борт были приглашены рикши, которые везли меня и Георга. Именно они скрутили злодея. Я решил вручить им по две тысячи пятьсот иен премии и по ордену Святой Анны. Эти награды посоветовал дать посланник, поскольку ими в империи было принято награждать иностранцев. Кроме того, речь шла и о назначении пожизненной пенсии, но тут верх взяла моя природная бережливость. Две с половиной тысячи в год зарабатывал член японского парламента (был, оказывается, у Мейдзи и такой, чисто декоративный, орган). Да и император обещал, что их поступок неоцененным не останется.