Церемония встречи прошла с большой помпой. Такой, что проняло даже меня, знакомого с шоу XXI века, что уж говорить о хроноаборигенах. Гремели залпы пушечных салютов с кораблей и береговых укреплений. Команды судов кричали «ура!». Звонили колокола всех храмов. Причаливший к Адмиральской пристани катер встречали сотни, если не тысячи владивостокцев. Идеальными шеренгами стояли войска. И все это укрывал легкий туман.
На берегу первым ко мне подошел типичный купчина с серебряным блюдом, на котором лежал каравай. Явно волнуясь, он произнес приветственную речь.
— Ваше императорское высочество! Население Владивостока, как и вся Сибирь, было исполнено невыразимой радости, ожидая наследника русского престола, впервые посещающего здешние далекие окраины. Простите неустроенность нашего города! Он еще новый, только что строится, многого в нем недостает. Но население его богато твердою верою во всесильного Бога, безграничною любовью и непоколебимою преданностью своему монарху и его августейшему дому, — богато именно тем, что издревле составляет оплот величия и могущества нашей родины. Добро пожаловать, ваше императорское высочество!
После этого я отломил кусок хлеба (это оказалось неожиданно легко, каравай был подрезан), макнул его в солонку и закинул в рот. Началось представление местного начальства. Нас встречали Приамурский генерал-губернатор барон Корф, военный губернатор генерал-майор Унтербергер, командир порта контр-адмирал Ермолаев. Причем последний оказался оригиналом. От имени супруги он подарил мне букет цветов. Пришлось импровизировать на ходу и отослать госпоже Ермолаевой двадцать пять горшков с цветами. Все остальные слились для меня в бесконечную череду лиц с бородами и бакенбардами разной степени пышности. Кстати, купец с блюдом оказался городским головой Игнатием Маковским.
Следующим шагом церемонии стало объявление амнистии. О том, что соответствующий указ, или Всемилостивейший Его Императорского Величества Александра III Манифест, путешествовал на «Памяти Азова» через полмира, мне накануне напомнил князь Барятинский. Ему, как самому старшему в компании сопровождения, были доверены некоторые документы. Послабление распространялось на всех, кто отбывает наказание в Сибири. Ссыльным каторжникам на треть сокращались сроки, пожизненные приговоры заменялись на двадцатилетние, осужденные несовершеннолетние преступники освобождались.
Процессия направилась в Успенский храм на благодарственный молебен. Причем путь до коляски был застелен коврами. Кое-где они были брошены прямо на землю. Толпа с криками «ура!» довольно быстро прорвала тонкие цепочки войск, и далее экипаж двигался в плотном людском потоке. Глаза всех светились неподдельной любовью. Я же, улыбаясь направо и налево, помахивая ручкой, думал о том, что же такого должно случиться, чтобы они же поставили обожаемого сегодня наследника престола к стенке.
Завершился день в доме генерал-губернатора, где продолжились знакомства. Как я понял, честь быть представленным высокому начальству была большой. Мне пришлось безропотно, с улыбкой жать бесконечные руки командиров сибирской флотилии и порта, военных частей, начальников гражданских и городских учреждений, а также железнодорожных инженеров. Запомнить, кто есть кто, я даже не пытался.
Все эти события вызывали чувство жуткого дискомфорта. Я не привык быть в местах массового скопления людей. А уж тем более быть объектом их пристального внимания. Самообладание давалось с трудом. Хотелось ссутулиться, стать меньше, спрятаться в какую-нибудь щель. Мне же приходилось вести себя степенно, двигаться плавно, говорить медленно. "Держимся царственно, держимся царственно", — как мантру, повторял я про себя.
Оставшись наконец один и выдохнув, решил заняться настоящими делами. Мне надо было решить, какие меры предпринять для подготовки к предстоящей войне с Японией. Первые шаги нужны здесь, на Дальнем Востоке. В центре страны закрутят другие заботы. Я попросил принести крепкого чаю и погрузился в размышления. Очень не хватало знаний о международных отношениях. Это в компьютерных играх-стратегиях все просто. Нажал кнопку — и готов союз, или столкновение, или перемирие. В жизни та же Британия вроде как союзник, а на деле не упустит ни одной возможности натравить на Россию кого-нибудь, чтобы ослабить. Пару недель назад в Японии меня считали почетным гостем, а через десятилетие до кровопролития дойдет.
Засидевшись допоздна, я родил только две идеи. Во-первых, надо оставить в Токио на максимальный срок в качестве посланника «дедушку» Шевича. Он проникся моей обеспокоенностью и осознал, что вооруженный конфликт возможен, а это значит, не придется тратить время на убеждения другого человека, тем более что лично это сделать я больше не смогу. Для решения данной задачи накидал письмо министру иностранных дел. В послании расписал достоинства Дмитрия Егоровича, его хорошее знание местных реалий и выразил уверенность, что он принесет много пользы империи именно на этом посту. Надеюсь, господин Гирс прислушается к моему мнению. Во-вторых, придумал, кому вручить вторую половину порванной йены. Правда, этого кого-то мне еще предстояло найти.