Предположим, есть такое возражение: «Если наставление относительно зависимого возникновения (rten-‘brel), что прекращение и т. д. — восемь атрибутов — не существуют, относится ко всем объектам отрицания, то [число атрибутов] слишком мало. А если они приведены в качестве примера, то можно было ограничиться двумя строками: “Нет прекращения, нет возникновения / нет пресечения, нет постоянства”».
Ни то ни другое [не является верным]. Почему? Зависимое возникновение (rten-‘byung) имеется бесчисленное множество характеристик. Но эти восемь называют атрибутами, потому что именно они вызывают споры. Кроме того, сторонники признания сущности вещей отстаивают тезис о существовании природы вещей посредством этих восьми атрибутов — прекращения и т. д. Понять, что предметом споров является вопрос о том, существует или не существует природа прекращения и прочего — восьми атрибутов, можно из контекста дискуссий. Этому пониманию способствует и объяснение, данное в комментарии Буддапалиты [160a; см. также: Prasannapadā 4b]. Те, кто полагает, что [такого рода] дебаты являются разногласиями относительно смысла категорий «возникновение», «прекращение» и пр., [восходящими к системе] парахиты (pa-ra-he-ta)[96], упускают смысловой контекст дискуссий.
В отношении сущности (ngo-bo-la-ltos-nas) демонстрируется пара «возникновение и прекращение», которая функционирует как развитие и дегенерация; в отношении времени (dus-la-ltos-nas) объясняется пара «постоянство и уничтожение»; относительно объекта (yul-la-ltos-nas) — пара «приход и уход»; относительно супругов (zla-la-ltos-nas) — пара «тождество и различие».
Допустим, кто-то говорит: «Если существует возникновение, то существует прекращение, а если нет возникновения, то нет и прекращения, поэтому было бы логичным сказать «нет рождения и нет прекращения».
Чоджин, в начале жизни родившись, в конце умирает, и имеется определенный порядок: рождение имеет место раньше, а прекращение — позже. Но если бы рождение и смерть существовали в силу собственных характеристик, то оказалось бы, что подобного следования «раньше-позже» не было бы: порядок [возникновения и прекращения] сделался бы неопределенным. Если бы [возникновение и прекращение] существовали в силу собственных характеристик, то они должны были быть либо тождественными, либо различными, ибо иного не дано.
{25} Если бы рождение в начале и смерть в конце имели различную самосущую природу, то Чоджин в конце рождения не смог бы умереть, а до смерти не смог бы родиться. А если бы они были тождественными по самосущей природе, то рождение человека в начале [жизни] оказалось бы в то же время его же смертью, и если это было бы так, то смерть того же самого человека должна была быть его же рождением. Боги, умерев, должны были бы в этом случае рождаться только богами. К такому абсурду приводит сделанное выше ошибочное предположение о собственных характеристиках.
2.1.2. Вспомогательные положения
«Phyag-‘tshal-lo», буквально означает «простираюсь», «благоговейно поклоняюсь». Кому? Тому совершенному Будде, кто объяснил зависимое возникновение. Каким образом объяснил? Он объяснил, что поскольку зависимое возникновение не порождается силой самосущей природы, то в соответствии с природой незагрязненного объекта медитативного равновесия в нем отсутствует следующее: прекращение, являющееся уничтожением каждый миг; субстанциональное возникновение[97]; прекращение предыдущего потока; постоянство вечного пребывания; перемещение объекта с дальней позиции на близкую; уход из ближнего в дальнее; дифференциация объектов; тождество, не делающее различий между объектами.
Поскольку смысл, воспринимаемый арьями в соответствии со способом пребывания таковости зависимого возникновения, отрицает все концептуальные измышления относительно выражаемого и выражения ((brjod-bya-brjod-byed), определяемого и определения (mtshan-mtshon) и т. д., то таковость (de-nyid) зависимого возникновения называется «свободной от концептуальных измышлений». В подобном состоянии функционирование ума и ментальных факторов свободно от дискурсивного блуждания, поэтому устраняются условности познания и познаваемого, и, благодаря этому, наступает полное освобождение от страданий рождения, старости, болезни и смерти. И это есть нирвана.
Поскольку Победитель проник в самую суть [зависимого] возникновения, то [Нагарджуна] видит только в нем одном того, кто безошибочно проповедует его смысл. Поняв, что те, кто высказывает другие точки зрения, подобны детям, ведущим легкомысленную болтовню, он снова от чистого сердца обращается к Будде, называя его «Учитель», «Возвышенный среди философов», отмечает его исключительность по сравнению со всеми другими. Кто это делает? Покровитель Нагарджуна! Когда? В начале своего трактата! Причина этого заключалась в том, чтобы показать его аутентичность и породить в других чистую веру в Учителя Будду.
97
Тиб. rang-gi-dngos-por-reg-pa’i skye-ba. В английском переводе: «arising (becoming the thing that it is)» [Ibid., p. 33].