В собрании сочинений из 18 томов, оставленном великим тибетским философом и йогином Чже Цонкапой (Blo-bzang grags-pa, 1357–1419), важнейшими комментариями являются два: один — к сочинению Нагарджуны «Муламадхьямакакарика», другой — к сочинению Чандра-кирти «Мадхьямакаватара». Комментарий к тексту «Муламадхьямакакарика» известен под кратким названием «rTsa-she-ṭik-chen-rigs-pa’i rgya-mtsho» (Океан аргументов: Большой Комментарий на текст Нагарджуны “Муламадхьямакакарика”). Сам Цонкапа называл свой комментарий «dBu-ma-rtsa-ba’i tshigs-le’ur byas-pa-shes-rab-ces-bya-ba’i rnam-bshad-rigs-pa’i rgya-mtsho» (Океан аргументов: Комментарий к тексту «Муламадхьямакакарика», известному как «Мудрость»).
Текст Чже Цонкапы представляет по своей структуре предварительный раздел и систематический комментарий на все 27 глав «Муламадхьямакакарика». Предварительный раздел состоит из пяти частей:
1. Необходимость поиска таковости, реального способа существования вещей[2], и метод исследования.
2. Величие автора шастры.
3. Презентация шастры.
4. Преимущества устремленности[3] к глубинной Дхарме.
5. Описание сосуда, подходящего для получения этих глубинных наставлений.
Итак, в начале предварительного раздела своего комментария Цонкапа раскрывает значение данной индийской шастры для понимания философии срединного пути и характеризует ее место среди текстов мадхьямаки. После выражения слов почтения, обращенных к Манджушри, Нагарджуне и учителям линии преемственности глубинного учения Будды, Цонкапа дает экспликацию смысла самого названия текста Нагарджуны. Он подчеркивает, что слово «мула» (rtsa), которое содержится в санскритском названии, указывает «на то, что этот текст есть основа всех шастр мадхьямаки, подобный телу, и он не является лишь некоторой частью [мадхьямаки, а содержит полное и совершенное учение]» [Tsong khapa 2012, p. 16]. Учитывая такую характеристику комментируемого Цонкапой текста, мы можем судить также о том значении и масштабе влияния, которое имел текст самого Цонкапы для распространения в прошлом аутентичной интерпретации мадхьямаки в Тибете и монгольском мире, а также для современного понимания философии срединности и номинальной логики пустоты (stong-pa-nyid). Тем более что данный труд Цонкапы не является лишь непосредственным комментарием к тексту «Муламадхьямакакарика», а вовлекает в рассмотрение множество сутр глубинного учения праджняпарамиты и подробно отвечает на возражения оппонентов против мадхьямаки, а также содержит критический анализ превратных ее интерпретаций.
В первой части Цонкапа, цитируя строфу из «Бодхичарья-аватары», где говорится, что все учения Будды преподал ради порождения мудрости, совершенно необходимой для устранения страданий, объясняет, что все эти учения являются искусными средствами «для порождения мудрости, постигающей таковость, у тех, кто еще ее не породил; для стабилизации этой мудрости и все большего ее развития у тех, кто ее уже породил» [Tsong khapa 2012, p. 2]. И далее он продолжает, что Нагарджуна хорошо раскрыл, каким образом все парамиты взаимосвязаны и прямо или косвенно ведут в град освобождения. Кроме того, поскольку среди множества учений, преподанных Буддой, имелись учения прямого смысла и учения, нуждающиеся в интерпретации, то это обстоятельство не могло не вызывать в умах последователей герменевтических трудностей с идентификацией — какой текст из Слова Будды содержит учение окончательного смысла, а какой — учение относительного смысла и потому нуждается в интерпретации. Поэтому была необходимость в надежной системе их удостоверения. Такую герменевтическую систему, свободную от логических крайностей, установил Арья Нагарджуна [Tsong khapa 2012, p. 3].
2
Тиб. de-kho-na-nyid — «таковость», «реальность», «абсолютная сущность», «фундаментальная природа».