— Клинтон, — прошептала Грейс, и её щеки обожгли слезы. — Мне сказали, что я, возможно, не смогу иметь детей. Никогда.
Он не стал делать паузу для размышлений, чтобы ответить.
— Усыновим, — кратко сказал он. — Почему бы и нет.
— Тебе нужны наследники. А разве усыновление считается нормальным для таких знатных людей, как ты?
— Знатных людей, — прошептал он, слегка улыбнувшись. — Я обычный человек, Грейси. С чего это усыновление должно стать чем-то аморальным?
— Твоя мать будет против.
— Моя мать не твоя проблема. Будь спокойна. Теперь всё будет хорошо.
Грейс молчала, прикрыв глаза. Чтобы слышать стук его сердца, она крепче прижалась к его груди. Это напоминало лишь о том, что он не погиб. Он рядом. Жив.
Пришло ощущение такой сильной слабости в теле, что Грейс готова была заснуть. Клинтон, уловив её желание, был вовсе не против. Он специально прислонился спиной к стене, держа в своих руках Грейс.
— Клинтон, — громче проговорила она, будто что-то забыла спросить. — Моя мама. Ей звонили? Она пришла?
Клинтон услышал надежду в вопросе Грейс. Она резко вскинула голову, чтобы посмотреть на него. Ответ ей очень требовался. Их отношения с матерью никогда не были даже на каплю тёплыми. Но ведь в любой ситуации они остаются родными. Какая мама не придёт, узнав, что ребёнок едва ли не погиб?
— Секретарь больницы звонил ей. Мне жаль, она не пришла, — ответил Клинтон, опустив взгляд на её лицо.
Грейс ещё сильнее сжалась в клубочек и по-детски прикусила губы, сдерживаясь, чтобы не проливать слёзы зря по человеку, которому безразлична. Вероятно, если бы этот день закончился её гибелью, собственная мать и на похороны не пришла бы.
— Эй, Грейси, не переживай, — Клинтон сильнее обнял её, прижимая к себе. — У тебя есть я. Поверь, моя одна любовь заменит несколько.
Грейс грустно улыбнулась, засмотревшись на его трогательную, едва заметную ухмылку. Он прав. Единственный человек, который у неё остался — это Клинтон. И лишь его поддержка теперь не даст ей рухнуть в терзающие душу мысли. Не позволит забыться в безвыходной депрессии. Лишь его тёплый взгляд заставляет её в этот миг собрать силы, чтобы улыбнуться.
Закрывая глаза, спрятавшись в крепких объятиях Клинтона, Грейс на минуту представила, что стало бы с ней, если бы он взорвался в той машине. Что было бы если бы он погиб? Теперь даже от мыслей о таком исходе бросало в дрожь. Она не смогла бы выдержать ещё и это потрясение. Получив двойной удар, потеряв и любимого человека и малыша от него, можно свихнуться. Ей бы точно обеспечили место в психиатрической больнице.
***
Грейс прищурилась, медленно открывая глаза, которым мешал слепящий белый свет. Она застыла, оглядевшись. В палате больше никого не было. Она лежала на кровати. Если память не подводит, то засыпала Грейс свёрнутой в маленький клубочек, будто котёнок, в руках Клинтона. Странно, что она не заметила, как он уложил её в кровать. Вероятно, тело настолько было измученным, что уже ничего не чувствовало, пребывая в дремучем сладком сне, который был просто необходим после пережитых кошмаров.
Уставившись в потолок, Грейс ещё долго пребывала в одиночестве и уже успела соскучиться.
Дверь открылась, и она поспешно перевела взгляд на вошедшую медсестру.
— Вы проснулись, — улыбнулась молоденькая девушка, отмечая что-то в своём блокноте.
— Долго я спала?
— Сутки. Нужен был отдых. Вы пережили ужасную трагедию.
Грейс печально выдохнула, вспомнив о потере ребёнка. Легонько приподнявшись на локтях, она посмотрела на медсестру.
— А где Клинтон?
Девушка уставилась на Грейс и, замерев в занятой позе, долго молчала.
Грейс всё ещё ожидала ответа.
— Кажется, у пациентки опять начались галлюцинации, — прошептала молоденькая медсестра и вновь поставила какую-то галочку в блокноте, где отмечала состояние больных.
Грейс лишь немного нахмурилась, будучи не в силах делать резкие движения.
— Что? — тихо спросила она, не понимая, о чём речь, какие ещё галлюцинации, когда она задала элементарный вопрос. — Вы можете дать мне внятный ответ? Где мужчина, который привёз меня сюда и всё время был рядом?
— Вас сюда привез проезжавший мимо места трагедии незнакомец. Вы поступили в больницу совсем одна. И уже не раз повторяли это имя. Клинтон.
Грейс ощутила, как сердце начало биться быстрее. Ещё немного, и оно вырвется из груди. Она долго молчала и, позабыв о слабости в теле, резко села в кровати.
— Что вы несёте? — выкрикнула Грейс. — Решили сделать из меня идиотку?
— Девушка, нельзя нервничать. Вам сделали чистку после выкидыша. Отдохните, — медсестра говорила монотонно, чем ещё больше раздражала Грейс, для которой в эту минуту рекомендации об отдыхе были лишь пустым звуком.
— Где Клинтон? Где он? — выкрикнула вновь Грейс, сжимая в кулаках одеяло. — Что происходит? Почему не говорите, где он?
Медсестра печально поджала губы и, положив блокнот на тумбу около кровати пациентки, подошла к ней поближе.
— Вас доставили к нам в состоянии истерики. Жутком состоянии. Вы постоянно повторяли одно и то же имя. Клинтон. Насколько нам стало известно, Клинтон Норфолк погиб, взорвавшись в собственном автомобиле. Вы были правы. Этот инцидент курсирует уже во всех новостях, — она сделала небольшую паузу, испугавшись стеклянного полуживого взгляда пациентки. — Вам только помогли успокоиться и сделали всё необходимое, чтобы уберечь от последствий выкидыша.
Грейс судорожно делала вдох и выдох, ощущая, что ком в горле стал преградой. Боль в сердце защемила, выворачивая тело наизнанку. Невнятно пробормотав что-то, она откинула одеяло, спустила ноги на пол и, не веря ничьим словам, собралась искать Клинтона. Невозможно! Это не были галлюцинации. Он находился здесь. С ней.
— Стойте, — медсестра округлила глаза, пытаясь остановить безумные попытки больной вскочить с кровати.
— Он жив! — Грейс не узнала свой голос. От переизбытка эмоций появилась хрипота. Она едва могла дышать. Каждое слово давалось с трудом.
— Клинтон Норфолк погиб. Вы должны понять это. Его семья уже опознала обгоревшее тело, — тараторила медсестра, чтобы наконец-то дать понять этой обезумевшей девушке, что её молодого человека больше нет.
Грейс вскинула голову. Она взглянула безумными глазами на лицо перепуганной медсестры, которой явно до этой секунды не доводилось успокаивать пациентов, переживших такую трагедию. Потерю двоих. Ребенка и любимого мужчины.
— Ложь. Не верю, — измученно прошептала Грейс. — Нет, пожалуйста, скажите, что он жив.
— Мне очень жаль, Грейс. Вы должны быть сильной.
Грейс будто молнией ударило. Плевать она хотела на то, что говорят. Пока лично не убедится, никому не поверит. Все врут. Она не могла потерять сразу двоих. Не могла! Они врут!
— Пусти! — прорычала Грейс, впиваясь руками в плечи медсестры, которой уже не хватало сил, чтобы удержать её.
Помощницу врача удалось напугать. Пациентка выглядела ненормальной. Ей нужна психиатрическая помощь.
— Пожалуйста, Грейс, успокойтесь. Он погиб. Вы уже ничем не поможете! Хватит!
Грейс резко прекратила вырваться из рук медсестры. Она медленно наклонилась к своим коленям, уткнувшись в них носом. Ухватившись руками за свои волосы, не чувствуя боли от собственной хватки, Грейс горестно закричала, проклиная весь мир за то, что с ней происходит. За все потери, что преподнесла беспощадная судьба. До этого момента её не накрывала такая волна собственного горя. Это чувство, которое выворачивало всю душу наизнанку. Агония пронзила, будто иглой, всё глубже проникая и заполняя каждую клеточку тела. Наружу вновь вырвался крик. Казалось, он был единственным средством, хоть немного помогавшим справиться с печальной утратой. С кровавой, жестокой потерей.