— Он изменял мне. Очень долго, — прошептала Грейс и другой рукой обхватила себя, ощущая озноб. — Я бросила Стива. Бросила. И мне так больно. Так неприятно где-то там, внутри.
Клинтон не стал говорить ей, что не нужно лить слёзы по и без того уже мёртвой любви. Чувствами там и не пахло. Девушка была действительно влюблена в глупца. И она не виновата, что не смогла сразу разглядеть его истинное лицо. Наивная молодость. Период ошибок и сожалений. Зато какой хороший урок на всю жизнь!
Клинтон положил ладонь на её макушку, привлекая Грейс в свои объятия. Он просто дал ей время на то, чтобы излить всю свою обиду и очистить травмированную душу. Всё, что нужно для того, чтобы стало легче сделать вдох вместе с новыми мыслями в голове.
Грейс не могла остановить слёзы, которые промочили насквозь рубашку Клинтона. Каждая слезинка была постепенным прощанием с человеком, который не уважал, ни во что не ставил, не любил. Грейс крепче прижалась к своему начальнику, и его легкие поглаживание по спине хоть немного успокаивали её напрягшееся тело. Сейчас Грейс была больше всего благодарна тому, кто позволил просто выплакаться у себя на груди и ничего не говорил. Слова казались лишними. Она и сама знала всё.
Истерика постепенно потухла, хотя солёные капли всё ещё катились по щекам. Последние остатки обиды. Грейс положила руку на грудь Клинтона, изредка вытирая пальцами глаза. Он лишь крепче обхватил её, не выпуская из своих рук и крепко прижимая к себе.
Грейс прерывисто дышала, прикрыв тяжёлые веки. Слёзы вскоре закончились. Теперь Грейс не плакала. Она лишь дала себе отдых от мучительных мыслей и бурного всплеска эмоций. То, что ей было сейчас как никогда нужно.
Грейс вздрогнула, резко открыв глаза, когда распахнулась дверь и кто-то вошёл. Она хотела немедленно высвободиться из объятий начальника, чтобы никто не увидел их вдвоём и не получил лишний повод для сплетен. Но Клинтон не позволил ей сделать ни одного движения. Она по-прежнему осталась в его руках, понимая, что потом будут гореть щеки из-за услышанных ею переговоров за спиной. Приплетут роман с директором. Иначе на работе быть не может.
— Ах, вы заняты, — послышался недовольный голос Джоан. — Прошу прощения.
Секретарша быстро покинула кабинет, захлопнув за собой дверь.
Джоан. Это провал. Не будет конца сплетням.
Грейс уперлась рукой в грудь Клинтона и подняла голову.
— Почему ты не дал отойти мне?
— Мы ничего плохого не делаем, цветочек. Нечего так пугаться, — ответил Клинтон и ослабил крепкие объятия. Грейс не торопилась их покидать.
— Тебе легче? — спросил он.
Грейс грустно улыбнулась. Не получалось отвести взгляда от его волнительных океанских глаз.
— Да. Намного легче. Спасибо большое. Прошу прощения за испорченную рубашку, — она неловко поджала губы, указывая на перепачканную тушью белоснежную ткань.
— У меня есть здесь запасные костюмы. Моя работа — второй дом, — улыбнувшись, утешил Клинтон.
Грейс шмыгнула носом и, надув губки, вспомнила истерику, которую позволила себе устроить в кабинете Норфолка.
— Я проявила слабость, — она не успела договорить.
Он перебил её:
— Ты стала только сильнее, отстранившись от такого, как Стив. Иначе была бы рабыней его прихоти до конца своих дней.
Клинтон внимательно посмотрел в её покрасневшие от слёз глаза. Грейс уже пришла в себя. Он медленно отпустил её и сделал шаг назад.
Грейс ощутила холод. В объятиях Клинтона было так тепло и уютно, что она совсем забыла, кто он, разрешив себе больше, чем можно. Правильным ли было сорваться в присутствии Клинтона? Да! Это единственное, в чём она точно убедилась. В одиночестве было бы намного сложнее оправиться от потрясения.
— Если хочешь, можешь пойти домой и отдохнуть, — сказал Клинтон, возвращаясь в своё королевское кресло.
— Нет, — не задумываясь, ответила Грейс. — Здесь мне будет лучше.
Он улыбнулся и, взмахнув руками, торжественно добавил:
— Правильно. Работа отвлечёт от дурных мыслей. Думаю, самое время перебрать отчёты за последние пять лет.
Грейс широко раскрыла глаза.
— Пять лет?
— Думаешь, за семь надо?
— Нет. Пять вполне нормально, — согласилась она, быстро кивая и улыбаясь.
— Вот и отлично, — он был доволен тем, что смог вызвать на её печальном лице сияющую улыбку.
Эта улыбка была действительно ослепительной. Даже тогда, когда всё лицо перепачкалось тушью, а глаза покраснели и опухли. Грейс красива, не смотря ни на что. Это было неоспоримым фактом.
Она засмотрелась в одну точку и перед тем, как выйти, задала мучавший её вопрос:
— Кто заказал твоё убийство?
Клинтон, который вертел между пальцев ручку, замер. Он не ожидал такого, но уже через секунду спокойно встретил её заинтересованность.
— Ты скоро всё узнаешь. Все узнают, когда я заставлю этого человека пожалеть о том, что связался со мной, — при этих словах его взгляд казался дьявольским. — Я уничтожаю всех, кто стоит у меня на пути. Всех. Будь то мой родной отец или же незнакомец.
Грейс боялась даже вдохнуть. Она просто стояла и думала лишь о том, что с ней будет, если Клинтон узнает, кто шпион его конкурента.
Опомнившись, Грейс быстро направилась к двери. И всё же уходить из этого кабинета не хотелось, ведь несколько мгновений назад здесь витала совершенно другая аура. Аура безопасности, защищённости и спокойствия. Несколько минут назад Клинтон помог Грейс справиться с раздирающей изнутри обидой, и, казалось, если она отойдёт от него, то вся боль вернётся вновь.
— Грейси, — позвал её Клинтон и после того, как она повернулась, продолжил: — парня, который разбил мою машину, нет на работе. Найди адрес Кевина Смита.
Он задумался.
— У вас одинаковые фамилии. Это случайно не твой родственник?
Грейс застыла, как статуя, с открытым ртом. Новое задание начальника стало громом среди ясного неба. Кевин вёл себя так, будто уверился, что член титулованной семьи никогда не станет поступать бесчестно даже с провинившимися перед ним людьми. Но брат просто не имел представления, с кем связался. Клинтон Норфолк совсем не тот, с кем стоило играть в игры.
— Однофамильцы, — ответила Грейс после затянувшейся паузы. — А зачем понадобился Кевин Смит?
Но, взглянув на Клинтона, она поняла неуместность своего вопроса. Нельзя влезать в дела начальника. Тем более так бесцеремонно. Его ответный взгляд ясно дал понять, что она позволила себе больше, чем положено.
— Этот парень должен был выплатить сумму автомобиля. Но деньги ещё не поступили на счёт компании, — к удивлению Грейс, Клинтон всё-таки озвучил ответ. — Если он решил, что может разбить мою машину и забыть об этом, то я напомню ему. Напомню так, чтобы он больше не забывал.
Его тон был серьёзным и даже враждебным. Взгляд наглядно давал понять, что отправка письма с требованиями — это не единственное, чего можно ожидать Кевину. Остальное должно быть в стиле Клинтона. Изящное и жестокое. Несовместимое в его духе.
— И ещё, — добавил он, поднимая вверх указательный палец. — Отправь букет цветов на имя Адрианы Уильямс.
Грейс кивнула. Очередная любовница. Сколько их? Как можно быть таким?
— Добавить записку? Что написать? — спросила она совершенно спокойно, не выдавая, насколько омерзительным ей кажется такое поведение мужчин.
— Нет. Так сойдет, — безразличие в его голосе означало, что некая Адриана совсем не важна.
— Цветы без записки? Разве можно так? — она не заметила, как вспыхнула женская солидарность в ней. Стив сделал ей больно. И Клинтон, наверняка, использует девушку и, бросив её, причинит лишь вред.
— Грейси, малышка, ты теряешь такой талант. Спорить и вставлять в любой разговор своё недовольство просто твой конёк. Пока не поздно, стань-ка юристом, — он улыбнулся, откинувшись на спинку своего стула.
Грейс задержала взгляд на довольном лице начальника. Он совершенно прав. Она слишком часто забывает, что не имеет ни малейшего права влезать в его жизнь.