— Папа, сделай что-то, — голос Уильяма заметно дрожал.
— Что я могу, Уилл?
Генри нервно взмахнул руками.
— Я тоже переживаю за твою мать. Но эти негодяи ничего нам не говорят. Ни слова!
Генри стукнул кулаком по столу и бессильно облокотился на стену.
Маргарет закатила глаза.
— Лучше бы ты так переживал о своей жене.
Генри резко поднял голову и гневным взглядом окинул женщину.
— Ни слова больше, Маргарет!
— Не смей говорить со мной таким тоном!
Грейс оценивающе посмотрела на супругов. Любой мог бы заметить, кто из этих двоих главный в паре. И это Маргарет. Неизвестно, какой ей нужен мужчина, чтобы он смог стать сильнее, чем она.
Потом Грейс посмотрела на Клинтона. Он же спокойно следил за ситуацией и, кажется, вовсе не ощущал стыда за то, что заставил волноваться всю семью. Это эгоистично. Но после того, как Грейс выдвинула условия Маргарет, она уже боялась осуждать кого-то. У всего есть свои причины.
— Клинтон, — позвал брата Уильям. — Может, ты поможешь? Я знаю это. Ты можешь.
Клинтон всмотрелся в щенячьи глаза Уилла. Парень переживает за свою мать. Это естественно. Знал бы он, что все переживания на них навлек никто другой, как сам Клинтон.
— Уильям, отец прав. Те, кто похитили твою маму, никак с нами не связываются. Мы ничего о них не знаем.
— Клинт, ты ведь не отец. У тебя есть связи в криминальных кругах, — сказал Уильям как можно тише, но его всё равно услышали абсолютно все.
— Какие это связи? — насупив брови, спросила Маргарет.
— Клинтон, о чем речь? — непонимающе сказал Генри.
— Уильям что-то путает, — ответил Клинтон, косо посмотрев на брата. — Я бы никогда не связался с преступниками. Вы же знаете.
Генри, согласившись со словами сына, кивнул и, потирая руки, отошёл к окну. Лишь Маргарет продолжала смотреть на Клинтона, будто хотела просканировать его одним лишь взглядом. Она явно что-то заподозрила. Иначе и быть не могло. Эта женщина настолько же мудрая, насколько бессердечная.
— Кому нужна моя мама? — повысив голос, сокрушался Уильям. Он нервно провёл рукой по волосам. — Что за нелюди похитили её? Я всех их найду и уничтожу! Всех! Они пожалеют, что на свет родились!
— Хватит! — не выдержала Маргарет и с раздражением топнула каблуком. — Ты ничего не можешь. Даже муху прихлопнуть не в силах. Не бросай слова на ветер.
Уильям замолчал, лишь одарив жену отца печальным взглядом. Генри, как и младший сын, посмотрел на Маргарет, но ничего не сказал в защиту своего ребёнка.
— Мама, я прошу не говорить так с моим братом, — сказал Клинтон. Его голос был ровным и спокойным. Но после этой фразы Маргарет не ответила ничего. Лишь покорно отвернулась.
Грейс широко распахнула глаза начиная понимать эту семью. В глазах окружающего мира Генри Норфолк — глава известного аристократичного рода. Но если вспомнить, как Элла боялась ответить Клинтону, как сама Маргарет закрыла рот после его замечания, становилось понятно, что на самом деле именно он заслуженно может быть лидером в семье. Его слово здесь всегда на первом месте. И это действительно странно.
— Уильям, я сделаю всё, что могу. Не отчаивайся.
Клинтон хорошо вошел в роль соболезнующего брата.
— Мне жаль, что так случилось.
Грейс приподняла брови, удивляясь, как он может говорить настолько спокойно, будто вовсе не причастен к делу с похищением Эллы. Видимо, ему не впервые проворачивать такие махинации.
— Спасибо, брат. Твоя помощь мне очень нужна. Я так переживаю за маму.
Клинтон легонько похлопал Уильяма по плечу и, грустно улыбнувшись, посмотрел на всех присутствующих.
— Я пойду, разведаю обстановку. Уверен, что всё хорошо. А вам остается лишь поддержать Уильяма.
Клинтон посмотрел на Грейс и, повернувшись, направился к выходу. Она лишь через несколько секунд поняла, что это был молчаливый приказ следовать за ним.
Поймав на себе убийственный взгляд Маргарет, Грейс покинула кабинет, гадая, что отныне стоит ожидать от герцогини Норфолк уловку. Не было никакой уверенности, что это не закончится смертью. Вряд ли Маргарет хотелось, чтобы по земле ходила та, которая знает все её тайны. Легче спрятать такую угрозу под землю.
— Ты выглядела, как раненные оленёнок, — проговорил Клинтон, опуская на неё взгляд. — Моя мама и на тебя плохо влияет?
— Видимо, — подавленно ответила Грейс. — А ты вот наоборот ни капли не испытывал стыда.
— Да. Мне не стыдно.
Грейс хмыкнула, поражаясь его хладнокровию.
— Как тебе удалось потерять человечность?
Клинтон не ответил на вопрос, но Грейс показалось, что он его задел. Что с этим человеком произошло за столько лет? Не может быть, чтобы такого волевого мужчину, как Клинтон, легко задевал вопрос о человечности.
Она молча шла за ним и лишь после того, как он открыл ей дверцу своей машины, остановилась, взглянув на его лицо.
— Куда мы едем?
— Я отвезу тебя домой. Или будешь ночевать под воротами?
Грейс поморщилась, заметив серьёзность на его лице. Он явно не умел галантно высказываться.
— Я сама доберусь домой. Спасибо.
Подняв голову, Грейс резко повернулась и, сделав шаг в сторону, тут же была остановлена сильной хваткой Клинтона.
Он прижал её к машине, закрывая путь к свободе своими руками. Опустив взгляд, Клинтон долго смотрел в лицо упрямице. Её показная независимость начинала его раздражать.
— Знаешь, на кого ты похожа? — спросил он и, встретив её негодующие глаза, продолжил: — На вредного противного ребёнка. Таких нужно наказывать. А по части наказания мне нет равных, Бруннера.
Грейс задышала чаще, невольно засмотревшись на его губы. Лишь поймав себя на мысли, что думает вовсе не о том наказании, она заставила себя посмотреть в его глаза.
— Нет сомнения, что убийца умеет наказывать, — бросила Грейс. Она вовсе не жалела, что затронула тему, которая ему не нравилась.
Дрожь прошла по её телу, когда раздражение на его лице сменилось хитрой насмешкой. Клинтон ближе наклонился к ней. Осторожным движением он убрал на спину Грейс её тёмные локоны. Клинтон дразнил. Он едва касался губами мочки её уха.
— Я хочу убивать тебя долго и нежно. Хочу слышать твой мучительный стон, — шептал он, и Грейс прикрыла глаза, ощущая, как подкашиваются колени. — Хочу, чтобы ты молила меня остановиться. Будет больно. Но это самая приятная боль, которую ты ощущала, Грейси.
Грейс прерывисто выдохнула, понимая, что каждое его слово магически действовало на неё. Он говорил грубо, слегка сдавливая пальцами её шею, но всё, что сейчас хотелось, — это осуществить то, что он сказал. Даже если будет больно и страшно. Ей хотелось это испытать.
— Будь покорной, — продолжил он голосом, который её завораживал. Опуская ладонь, Клинтон очертил ею талию. — Если ты продолжишь вести себя, как непослушная девочка, будешь наказана.
Он резко отступил назад и направился к водительскому сидению. Грейс тяжело дыша, открыла глаза. Она едва пришла в себя. Понадобилось несколько секунд на размышления о том, что только что произошло. Момент, когда Клинтон властно прижал её к своей машине, касаясь руками так, как ему угодно, вновь отразился в её голове. Как фрагмент из фильма. Она лишь сейчас смогла по-настоящему осмыслить, что именно позволила этому нахальному распутнику. Как у него получалось заворожить её и заставить потерять рассудок? Он невозможный! С таким опасно находиться рядом. С Клинтоном Грейс не могла себя контролировать.
Из горла вырвался сдавленный стон сожаления. Она резко открыла дверцу машины и молча села рядом с титулованным водителем.
На протяжении нескольких минут Клинтон тоже ничего не говорил. Ему лишь нравилось наблюдать за тем, как Грейс злится и на него, и на саму себя.
— Твоё молчание длится уже больше пяти минут. Надо вручить тебе медаль по этому поводу, — насмешливо проговорил Клинтон, поглядывая на пассажирку, которая сложила руки на груди и сосредоточенно смотрела в боковое окно.
Не получив язвительный ответ на свои слова, он в удивлении приподнял брови.