— Этого парня зовут Грегор. Он сын знатной семьи. Но после того, как ему отрезали язык люди, с которыми по глупости связался, от него отказались. И вот уже двенадцать лет Грегор работает на меня.
Его слова повергли её в шок. Она сама не замечала, что стояла с открытым ртом и круглыми глазами. Клинтон завершил свой рассказ с такой безумной улыбкой, что невозможно было и слова сказать, не то что пошевелиться.
Клинтон слегка приподнял её подбородок и, склонив голову набок, довольно подметил:
— Люблю, когда ты молчишь.
Он обхватил её плечи руками и резко повернул к себе спиной, подталкивая идти дальше. Грейс послушно выполнила его молчаливый приказ.
Они шли по коридору. Это место напоминало средневековую тюрьму. Каменные стены. Двери с решётками. Свет будто от факела. Горилоподобный палач вместе со своим королём дополняли эту картину.
С каждой секундой Грейс становилось всё хуже. Она никогда не испытывала такого ужаса перед своим будущим. Неужели её, и правда, ждёт виселица?
Немой Грегор открыл деревянную дверь. Как только они вошли внутрь, Грейс быстро огляделась, запаниковав ещё больше. В углу на стуле сидела темноволосая женщина. Она обняла одно колено руками. Другую босую ногу пленница спустила на холодный каменный пол. Медленно подняв голову, она посмотрела перепуганными глазами сквозь каскад спутанных волос.
Грейс застыла, осознав, что Клинтон, который изначально показался ей легкомысленным и оптимистичным, на самом деле вовсе не шутил, когда дело доходило до его недоброжелателей. Он способен напрочь вычеркнуть совесть и поступать как настоящий тиран. Перспектива быть врагом Клинтона совсем не порадовала. А ведь Грейс его самый настоящий враг. Просто он ещё об этом не узнал.
Грейс, прерывисто дыша, медленно перевела взгляд на Клинтона. Он был абсолютно спокоен. Просто стоял перед ней, засунув руки в карманы брюк, и выглядел, словно полководец на поле боя, от слова которого зависели жизни других.
— Ты хотела увидеть женщину, которая наняла киллера, чтобы убить меня? Вот она. Мать моего родного брата, — тон Клинтона до предела накалил обстановку. — Элла никогда не была мне близка. Но подставы от неё я не ждал.
Грейс растерянно взглянула на изображение небольшой камеры:
— Что ты сделал с ней?
Клинтон посмотрел на измученную Эллу и ответил:
— Я не настолько ужасен, как ты думаешь, Грейси. Что бы там ни было, Элла всё-таки женщина. Я не отдавал моим людям приказ пытать её как мужчин. Её никто не тронет. Но сидеть здесь, в холоде, без еды и воды, ей ещё долго.
— А дальше что? Отпустишь?
— Сомневаюсь.
— Ч-что это значит? Ты ведь говорил, что не убьёшь ещё раз, — Грейс подняла на него глаза, полные надежды, что он не поступит так.
— Я не соврал. Элла будет гнить в этой камере до тех пор, пока мне не надоест мучить её мечтами о свободе.
Грейс опустила голову, пытаясь переварить в своей голове всё то, что только что услышала и увидела. Разве можно после всего этого смотреть на Клинтона так, как раньше? Как можно молчать, если он устраивает самосуд?
Каждые две секунды почти всё тело сотрясала дрожь. Казалось, она даже доходила до головы. Мысли спутались, и даже звука изо рта невозможно было вытянуть.
— Грейс, я хорошо понимаю, что ты сейчас думаешь, — начал Клинтон, медленно приблизившись к ней.
Она быстро вытянула руку перед собой, показывая, что не хочет, чтобы он подходил.
Заметив этот жест, Клинтон остановился в шаге от неё.
— Я пугаю тебя.
— Да, — быстро ответила Грейс. Она никак не могла решиться и посмотреть ему в глаза.
— Тебе не стоит бояться меня, — голос его был успокаивающим. Клинтон обхватил её запястье пальцами, медленно опуская руку, которую она выставила перед собой, как щит между ними. Делая последний шаг к Грейс, он продолжил: — Я не обижу тебя, Грейси.
Собирая несколько потерянных частей своей былой уверенности, Грейс всё же смогла пересилить себя и поднять голову вверх, заглядывая в его глаза. Клинтон сейчас казался искренним. Он, и правда, хотел, чтобы она перестала относиться к нему, как к убийце. Но разве это возможно? Клинтон не имеет представления, что ей как никому другому есть чего бояться. Ведь она не та, которой стоит доверять. Она — предатель. И теперь наглядно видно, чего ей стоит ожидать, если в схватке с ним доведётся проиграть.
— Не во мне дело, — сказала Грейс лишь часть правды. — Только потому, что ты не тронешь меня, я не могу перестать бояться тебя. Вижу, что ты делаешь с другими. Это бесчеловечно, Клинтон.
Он не возражал, дважды кивнув.
— Согласен. Я тоже так считал раньше. Но поверь мне, в моей жизни иначе быть не может. Ты сама видишь, какая игра ведётся. Элла не просто подставила, она хотела лишить меня жизни. Считаешь, мой ответ должен быть более лояльным? Он и без того куда лучше, чем-то, что я хочу с ней сделать в действительности.
Грейс долго молчала и просто смотрела в его ярко-голубые глаза. Иногда глядя на людей, можно понять, что они пережили. И наблюдая за Клинтоном, можно было увидеть много боли, которую он так тщательно скрывал под маской беззаботного распутного богача.
Клинтон притянул её к себе ещё ближе, чтобы между ними не было и миллиметра расстояния. Аккуратно коснувшись её щеки ладонью, он наклонил голову.
— Я не должен был надеяться, что ты поймёшь.
— Да, — прошептала она, прикрывая веки так сильно, чтобы можно было представить себя не в подвале пыток. Его прикосновения напоминали хлыст, больно бьющий по коже. Он слишком сильно пугал её, чтобы чувствовать всю ту нежность, с которой к ней подошёл.
Клинтон сделал шаг назад, и его взгляд быстро изменился. У Грейс не было времени, чтобы привыкнуть к этой перемене.
— Теперь ты знаешь обо мне очень много. И меня совершенно не пугает то, что можешь сдать меня полиции. У тебя не получится сделать это.
Грейс опустила голову, будучи не в силах ответить. Она проклинала тот день, когда в их дом вошёл Райт Эванс, заставив её пойти на такой шаг. Тогда Грейс не имела представления, что подставить Клинтона Норфолка будет не так уж просто. Он держал в секрете очень большую тайну, которая полностью меняла ситуацию. Его жестокость и бессердечность были спрятаны так хорошо, что все вокруг считали этого мужчину лишь обаятельным покорителем женских сердец.
— Я могу поговорить с Эллой наедине? — решилась спросить Грейс, растеряв все остатки былой внутренней силы.
Клинтон внимательно оглядел её и в молчании покинул камеру. Немой Грегор прищурился. Казалось, он в чём-то заподозрил Грейс, но уже через мгновение направился следом за своим хозяином.
Дверь защёлкнулась на несколько замков. Грейс посмотрела в дальний угол комнаты и медленно подошла к несчастной женщине. Элла дрожала так, будто вокруг царил зимний холод. Было даже слышно, как стучат её зубы. Она слегка приподняла голову, чтобы посмотреть на девушку, присевшую перед ней на корточках.
— Миссис, — Грейс резко замолчала, вспомнив, что даже не знает её фамилию. — Элла, простите, что называю по имени. Как себя чувствуете?
Элла прерывисто дышала. Она была похожа на мышонка, загнанного котом в угол. Ответа из её уст так и не последовало.
— Я хочу помочь, — тихо проговорила Грейс, желая хоть немного поддержать эту дрожавшую пленницу.
Поступок Эллы был отвратительным. Она хотела убить человека. Это так же жестоко, как и поступки Клинтона. Но с недавних пор, как только Грейс открылась правда о Стиве, в ней зародилось недоверие к мужчинам. А ещё проснулась женская солидарность. Казалось, что виной всему именно мужской пол. Хотя на самом деле всё совсем не так. И в глубине души Грейс это понимала.
Элла что-то невнятно прошептала, и Грейс наклонилась ближе, сморщив лоб.
— Что? — переспросила она.
— Беги! — громко повторила Элла.
Грейс резко отстранилась от неё, широко распахнув глаза.
— Этот тиран уничтожает всех вокруг себя, — уже спокойнее продолжала Элла. — Ты тоже пожалеешь, что связалась с ним.