— Клинтон, — Грейс едва проговорила его имя. Ожидание поддавало ещё больше тяготения внизу живота, умножало желание, и ей безумно нравилась его игра, которая заставляла чувствовать себя на грани. — Пожалуйста, — прошептала Грейс и вскрикнула, когда он выполнил её просьбу.
***
Это было первое утро, когда в воздухе застыл тот самый приятный запах счастья. Чувство, которое нельзя потрогать. Оно лишь слово. И только немногие могут его ощутить. Даже увидеть и услышать. Будто каждую клеточку тела будоражит что-то особенно приятное. Внутреннее состояние, ради которого существует жизнь. И Грейс радовалась, как ребёнок, что пройдя столько горечи, пролив столь много слёз, она может снова понять, что означает быть по-настоящему счастливой.
Это ничем не примечательное утро не было особенно солнечным и тёплым. Но её ласкали невидимые лучи. Пройдя столь длинный путь, она просто проснулась в объятиях любимого человека. И мир будто остановился. Лишь для них двоих.
Грейс улыбнулась, слегка коснувшись лица Клинтона кончиками пальцев. Он всё ещё спал. И даже во сне не выпускал её со своих рук. Будто оберегал, боясь вновь потерять.
Она ощутила внезапную тревогу. Если это было лишь временным помутнением и, проснувшись, Клинтон станет снова тем черствым и грубым диктатором. Такого Клинтона она больше не хотела видеть. Теперь Грейс искренне желала перевернуть ту страницу и начать всё с самого начала.
Она приподняла голову, чтобы посмотреть на часы. Было ещё довольно рано. Часы указывали, что ей стоит ещё немного поспать. Но сердце не позволяло сомкнуть глаз. Грейс вспомнила фразу Клинтона, о том, что он хотел бы позавтракать с ней. Он говорил это так давно, что едва ли и сам теперь вспомнил бы об этом.
Грейс с радостью была готова напомнить.
Она осторожно переложила его руку на кровать и, будто кошечка, мягко выползла из-под одеяла. Грейс накинула свой халат, небрежно валявшийся на полу. Оглядываясь, она на цыпочках маленькими перебежками прокралась к двери и тихо закрыла её за собой.
Вдохновение творить, что-то делать ради особенного человека, окрыляло. Грейс едва сдерживала себя, чтобы не начать пританцовывать под звуки романтичной музыки, звучавшей у неё в голове. Чувство любви иногда очень сравнимо с сумасшествием. В самом лучшем её проявлении.
За пределами спальни Клинтона уже не было тишины. Даже в такую рань прислуга находилась в делах и заботах. Королевское семейство вело чёткое расписание дня. И каждый из работников должен был успеть выполнить свою обязанность. Особенно, служащие на кухне. Это Грейс знала и без дворцовых правил. У неё самой был опыт работы на наследника престола. Клинтон в этом плане казался не настолько дотошным, но былые привычки, взятые из гнезда, в котором он вырос, конечно же, не забыл.
Грейс прошла по коридору, решив сначала заглянуть в уборную. Она остановилась. И вновь та самая проблема. Грейс потерялась в этом дворце. Дверь самой обычной уборной едва ли можно было отличить от других. Всё здесь выглядело шикарно, ослепительно.
Обернувшись, она застыла, чтобы выбрать одну из дверей. Но уже в следующую секунду ноги налились свинцом, не позволяя сделать и шага в сторону. Из одной комнаты донёсся едва слышный голос Эллы.
Грейс сделала шаг вперёд и прислушалась, понимая, что разговор за дверью попахивает негативом. Некрасиво подслушивать. Правда. Особенно, если учитывать её прошлый опыт в этом же доме. Тогда она узнала тайну Клинтона. Но подлое любопытство подталкивало к повторению ошибки. Удержаться было особенно сложно, когда прозвучало то, что Грейс просто не могла упустить.
— Я должен сказать, — в голосе Уильяма послышалось беспокойство.
— Не делай глупостей, — Элла нервно ходила по комнате, строгим тоном проговаривая каждое слово.
— Ты не знаешь, каково мне жить с этим! Не знаешь! — выкрикнул Уильям.
Грейс широко открыла глаза. Было удивительно, что тихий порядочный Уильям вообще умеет повышать голос. Он ведь казался ангелом во плоти. Милый, слегка обидчивый и весьма ранимый парень. Пока ещё точно не мужчина. Хотя в двадцать шесть мог бы уже задуматься, что пора вырасти.
— Ты понимаешь, что ждёт тебя, если расскажешь? — почти прорычала сквозь зубы Элла.
— Понимаю, — прошептал Уильям, и Грейс с усилиями разобрала его слова: — Но я поступил так ужасно.
— Ты знаешь, на что способен твой брат, — уверенно проговорила Элла. — И он уничтожит тебя, Уилл. Я не хочу этой потери.
Грейс напряглась и ещё сильнее прижалась к двери. После упоминания Клинтона она просто не могла не подслушать, ведь Элла не самая милая женщина на земле. Второе покушение на любимого нельзя было допустить.
— Не убьёт же он меня, — бросил Уильям.
— Значит, ты очень плохо знаешь своего брата. Клинтон способен на многое.
Застыла тишина. Грейс всё ещё пыталась понять, о чём шёл их разговор и как со всем этим был связан Клинтон. Почему он должен злиться? И что могло навести на Эллу такой страх?
— Он не причинит мне вреда.
— Он самый настоящий дьявол, Уильям! Пойми это! Он сын своей матери! Они оба портят мне жизнь с того самого момента, как я забеременела тобой. Не знаю, как ещё дожила до этого дня. Поверь мне, сынок. Я знаю, о чём говорю.
Грейс напомнила себе ту несчастную Эллу, увиденную в подвале Клинтона. Да, несомненно, жаль женщину. Но и она тоже оказалась хороша. Грех — теперь строить мученицу. Элла сама устроила покушение на жизнь сына человека, которого продолжала любить. Никак не романтичный поступок по отношению к Генри.
— Твои проблемы с Маргарет не моё дело, мама, — бросил младший Норфолк. — А мы с Клинтоном всегда были дружны. Несмотря на то, что вы обе пытались нас рассорить со дня моего рождения.
— Да, ты прав. Ни я, ни Маргарет не желали видеть вас двоих настоящими братьями. У нас не получилось разлучить вас. Но если расскажешь Клинтону правду, он забудет то, что когда-то называл тебя братом. Ты станешь его врагом. Будешь живой мишенью. И справиться с ним ты не сможешь, милый. Я не посоветую плохого. Я очень сильно люблю тебя, Уильям.
Грейс затаила дыхание в тот момент, когда за дверью наступила тишина. И следующее сказанное Уильямом повергло её в шок.
— Ты права, наверное. Лучше оставить всё как есть. Я не скажу ему, что одиннадцать лет назад отца Дилана сбил не он, а я. Мне просто повезло, что Клинтон был под действием таблеток и ничего не помнит.
========== Глава 21 ==========
Грейс резко сделала шаг назад, прикрывая рот ладонью. Услышанное за дверью выбило из колеи. О чем говорит Уильям? Клинтон ведь задушил сестру Дилана, а не сбил его отца на машине. Или это ложь? И только сейчас Грейс начала понимать, что он провел её, чтобы проверить на верность. И как же хорошо, что она тогда не сказала об этом Райту.
Медленно приходило сознание того, что против Клинтона был создан целый заговор. Шок постепенно стал отступать. Постижение грандиозной истины пробирало до дрожи. Элла и Уильям уже одиннадцать лет нагло обманывали Клинтона и остальных членов семейства Норфолк. И кто бы мог подумать, что Уильям способен так поступить с родным братом! Это невиданная подлость, потому что тот обман кардинально изменил жизнь Клинтона.
Грейс не успела обдумать то, как ей стоит поступить. Гнев на величайшую несправедливость мешал мыслить здраво. Нельзя было позволить, чтобы кто-то причинял вред Клинтону. Разозлившись на изменников, Грейс поддалась эмоциям и резко распахнула дверь, встречая на себе удивлённые взгляды.
Элла прищурилась, посмотрев на Грейс с подозрением. Уильям же выглядел испуганным. Он сидел в кресле, скрестив руки на коленях и судорожно разглядывал комнату.
— Ты слышала, о чём мы говорили? — спросила Элла, взглянув свысока.
Видимо, она не была полностью уверена в том, что гостья смогла что-то услышать.
— Да, — честно ответила Грейс, уставившись на Эллу, как на злейшего врага. Такого взгляда раньше удостаивался лишь Райт. Теперь список пополнился.
Уильям громко ударил ладонью себя по лбу. Казалось, начали дрожать даже его ноги.
Застыло молчание. Элла явно не ожидала такого ответа. Она смотрела на Грейс и уже прокручивала в голове свои дальнейшие действия. Оставлять это просто так нельзя. Нужно было любым образом убедить эту девицу в том, что она всё не так поняла.