В воспоминаниях появился лишь момент, когда Грейс заверяла его в своей правоте. Она была настолько убедительна, что он едва смог сдержаться, чтобы в тот же момент не обнять её, забыв обо всём. Невинность в этих голубых глазах светилась ещё тогда, когда он привез Грейс на пляж. Она хотела увидеть, что он поверил ей. Она была беззащитна, будто ребёнок. Пыталась вымолить прощение за то, что не рассказала ему всё раньше и допустила то, что случилось.
Клинтон хотел, чтобы она была честна. И в то же время понимал, что сам будет не прав. И тогда окажется, что всё испортилось не по её вине.
Резко затормозив перед больницей, Клинтон покинул машину. Он даже забыл поставить её на сигнализацию. Клинтон видел перед собой лишь того, кто сумел благодаря своей подлой натуре перечеркнуть то, что восстановить будет невозможно. И если Райт действительно сделал это, Клинтон уже не ручался за свои действия.
Узнав номер палаты Эванса, он прямиком направился туда.
Клинтон поспешно искал нужную дверь и, найдя её, тихо вошёл. Его появление не привлекло особого внимания больного. Райт в это время спокойно спал, не подозревая об опасности, которая уже была слишком близко.
Клинтон медленно подошёл к кровати и, остановившись, оглядел раненого пациента. Правая рука и нога Райта были перебинтованы. Ссадины «украшали» лицо, но это всё, что он получил. Клинтон надеялся на нечто похуже. Как бы грешно ни было такое желание, но Райт вызывал особенное раздражение.
Клинтон подхватил стакан с водой, который стоял на тумбе около Эванса. Он поднял его над кроватью и медленно перелил на лицо мирно спящего Райта. Эванс скривился, пробудившись от крепкого сна, и не мог осмыслить происходящее. Закашлявшись, он отвернулся в сторону.
— Доброе утро, принцесса, — проговорил Клинтон в тот момент, когда гнев в глазах Райта сменился удивлением.
— Ты, — пробубнил Эванс, нахмурившись. — Я сейчас вызову охрану.
— Ты так боишься меня? — Клинтон слегка улыбнулся и присел в кресло напротив кровати больного.
Райт молчал, не отводя взгляда от «друга», который вдруг решил его навестить.
— Я пришёл сюда за правдой и не уйду без неё, — бросил угрожающе Клинтон, всматриваясь в глаза своего оппонента.
Райт громко сглотнул. Приподнявшись в постели, он скривился от резкой боли в пояснице.
— Ты мог сделать меня инвалидом. А был когда-то другом. О какой правде идет речь? — проговорил Райт, сосредоточенно разглядывая гостя, который сейчас напоминал скорее серийного убийцу, чем того приятеля, которого он привык видеть.
Клинтон слегка улыбнулся, откинувшись на спинку стула.
— Видимо, судьба тебя решила не наказывать за то, каким паршивым другом оказался.
Райт замолчал и замер. Он будто бы пытался просканировать Клинтона и понять, на что тот способен теперь. Ранее бывший друг устроил ему аварию, в которой Райт мог потерять жизнь. Что теперь может сделать тот, кто казался самым отчаянными человеком на земле?
— Расскажи о Грейс, — резко скомандовал Клинтон. — Где ты нашёл её и как заставил работать на тебя?
Райт долго смотрел на Клинтона, изучая его мимику. Он казался свирепым, диким хищником, который был готов растерзать свою жертву. Только врождённые манеры позволяли Клинтону сохранять остатки самоконтроля.
— Тебе так важна она? — Райт хитро улыбнулся.
Клинтон молчал, стиснув зубы. Использовать пистолет, спрятанный у него, казалось очень привлекательной идеей.
— Её брат проиграл мне в покер и не мог отдать долг деньгам. Взамен одолжил свою сестру, — начал Райт. Говорил он довольным тоном, замечая, как Клинтон напрягался при каждом его слове. — Грейс выдала мне концепцию твоих новых гоночных машин. Но потом отказалась говорить очень важную тайну. Как бы я ей ни угрожал.
Клинтон сжал кулаки от злости. Злиться стоило только на самого себя. Райт только что подтвердил мучительный факт. Стоило поверить Грейс раньше. Нельзя было позволять ненависти затуманить глаза.
— У вас с ней был роман? — спросил Клинтон, вспоминая те фотографии, которые ему предоставил детектив Шон Эмброуз.
Райт удивлённо раскрыл глаза и тихо засмеялся.
— Она молодая и соблазнительная. Но этот характер невозможно вынести. О каком романе может идти речь?
Клинтон не мог найти подходящих слов, чтобы описать то, что почувствовал. Гнев на самого себя вспыхнул с новой силой. Это чувство было для него в новинку. Такого ему не приходилось испытывать раньше. Внутри словно рушился весь выстроенный мир. Клинтон никогда не позволял себе жалость или искреннюю неприязнь к самому себе. Сейчас барьер разрушился, и это чувство уничтожало его.
Райт засмотрелся на задумчивого Клинтона, который сидел, уставившись в одну точку. Выглядел он так, будто только что узнал, что потерял всё, что имел. Это заставило Эванса невольно улыбнуться.
— Наверное, ты поверил словам Шона Эмброуза. Я начал подозревать, что эта простолюдинка тебе всё рассказала, — пояснил Райт, не самым лестным способом упомянув Грейс. — Шон был верен твоей семье. Но, когда на кону стояла его жена, он выполнил всё, что я сказал. Он лично удостоверился в том, чтобы материалы были реалистичными. И, видимо, это сработало.
Клинтон медленно перевёл взгляд на Райта. Он мог бы прожечь его им.
— Всё оказалось гораздо проще, — бросил Райт. — Я планировал уничтожить тебя, разрушив твой бизнес, а сделал это лишь благодаря какой-то бедной девчонке. Признаюсь, не предполагал, что Смит может понравиться тебе. Она ведь так далека от твоего статуса. Ты слишком сильно понизил планку.
Райт сделал паузу, заметив, что Клинтон просто молчит и смотрит на него стеклянным взглядом. Казалось, ещё немного и он разобьётся, разлетится на осколки и разрушит всё вокруг.
— Ты вспыльчивый. Я это знаю. И уверен, что ты уже наказал несчастную Грейс Смит за этот вымышленный роман со мной, — Эванс вновь улыбнулся, наслаждаясь каждой секундой падения своего бывшего друга. — Ты облажался, Клинтон Норфолк.
Но вскоре улыбка исчезла с лица Райта. Вид Клинтона уже не веселил, а скорее пугал. Норфолк даже не моргал. Просто слушал каждое слово и молчал.
Эванс вздрогнул, когда Клинтон резко поднялся и направился к выходу. Он остановился около двери и мельком взглянул через стекло, осмотрев коридор. Некоторое время Клинтон просто стоял, будто чего-то выжидал. Но увидев лечащего врача Райта, он быстрым движением потянулся к ремню и направил спрятанный ранее пистолет на Эванса.
Райт вмиг онемел. Он смотрел на Клинтона, широко раскрыв рот, и молчал. Его тело содрогнулось, будто в последний раз. А слова сами по себе пропали.
Клинтон взял салфетку со стола и обхватил ею рукоять пистолета. Он резко перевёл дуло в свою сторону и нажал на курок, выстрелив в окно двери прямо возле своего плеча.
Райт шокировано округлил глаза, не в силах понять, что творит этот сумасшедший. И когда Клинтон после всего этого беспредела бросил ему пистолет, приказав поймать оружие, Райт инстинктивно сделал это.
— Ты совсем спятил? — бросил Райт.
В коридоре послышались быстрые шаги. Работники и пациенты приняли выстрел и звук разбившегося стекла за террор. Лишь охранник и лечащий врач Райта смело поспешили в палату.
При появлении двух мужчин Клинтон резко изменился в лице. Он посмотрел на пистолет в руках Райта и начал играть свою роль. Роль, которую придумал только что, сидя в кресле напротив своего бывшего друга.
— Мистер Эванс, опустите пистолет, — успокаивающе проговорил доктор, делая медленный робкий шаг навстречу к пациенту.
— Райт, ты же не убийца, — начал Клинтон, мастерски приняв вид жертвы, в которую только что стреляли. — На гонках я совсем не специально сделал это. То, что твоя машина перевернулась, просто несчастный случай.
— Что? — выкрикнул Райт, начиная понимать всё коварство задуманного Клинтоном плана.
— Не нервничайте, — говорил доктор, сделав ещё один маленький шаг к Эвансу. — Отдайте пистолет.