Стоит признать, что подобный жест от такого человека весьма приятен. Ещё год назад Грейс видела Клинтона лишь по новостям, рассуждала о его распутной жизни, вседозволенности в деньгах и обществе. Теперь этот же человек называет в её честь свой автомобиль и готов сделать всё, чтобы завоевать сердце. Случилось то, о чём она никогда не смела мечтать. Клинтон способен положить к её ногам все драгоценности, что существуют в мире. Хотя всё это ничто по сравнению с тем, насколько ценно простое отношение. Ослепить глаза подобной роскошью и подарить доверие после того, как искалечили душу, едва ли правильный выбор.
— Ни в коем случае не думай, что я хочу купить тебя подобным мероприятием, — поспешно произнёс Клинтон. — Это просто жест внимания.
Грейс прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться, заметив на лице Клинтона смущение. Ей безумно нравилось видеть, как он старается быть с ней вежливым. Стоит по достоинству оценить этот поступок, ведь ему он точно дался с трудом. Язвительность и острые добавления в диалог — вот то, что зачастую преобладало в разговорах Клинтона.
— Мне очень приятно. Правда, — Грейс была искренней, открывая истинные чувства, которые всё время пыталась надежно запереть под замком. — Это просто невероятно. Я всё ещё не могу поверить, что ты сделал это.
Грейс оглянулась вокруг, замечая довольные взгляды в их сторону. Лесли стояла в сторонке совсем одна, но с её лица не сходила счастливая улыбка. Маргарет была в центре зала и оценивающе смотрела на своего сына и главную модель его рекламной компании. Патриция и Генри не накручивали свою голову проблемами, которых и без того достаточно в их жизни и просто отдались знаменательному моменту. Ведь этот день точно будет вписан в историю NorfolKton General Company.
— Я не знал, понравится ли тебе, — ухмыльнулся Клинтон, положив руку на поясницу Грейс. — И меня, несомненно, радует, что сейчас на твоём лице я вижу улыбку.
Грейс не стала напоминать Клинтону, что слишком близкие касания недопустимы в их случае. Но что-то на этот раз её остановило. Она подняла голову, чтобы видеть его глаза и не могла оторваться от созерцания тёплого нежного взгляда.
— Ты, наверное, один, кто умеет заставлять меня улыбаться, — неосознанно проговорила Грейс. Она произнесла первое, что пришло ей в голову. И только сказав это, осознала, что в словах её крылось слишком личное, которое не стоило открывать Клинтону.
Но он был счастлив, как ребёнок, услышав такие приятные слова. Клинтон крепче обхватил её руками, будучи не в силах отпустить или позволить ускользнуть из его объятий.
— Можешь быть уверена, что больше с этого милого личика улыбка не сойдёт, — Клинтон дразнил её, коснувшись пальцем кончика её носа.
Грейс лишь ещё шире улыбнулась, показывая белые зубки. Такой милый Клинтон — это что-то новое. Она не имела представления, что он может так долго быть с ней любезным и обходительным.
— Клинтон, — прошептала Грейс, засмотревшись в его глаза. — Ты ведь понимаешь, что этот вечер ничего не меняет? Мы с тобой не будем вместе.
Клинтон заметно поник, опустив глаза. Он взял паузу для размышления, ведь ответ никак не находился.
— Что бы я ни делал, ты настроена категорично? Так?
Грейс кивнула.
— Да. Это так. Извини.
— Тебе не кажется, что поступаешь не совсем правильно? Думаю, любой это увидит. Я тебе далеко не безразличен. Но ты упорно продолжаешь игнорировать всё, что связано со мной. Зачем? Принцип какой-то? Что движет твоими решениями, Грейс?
— Ты, правда, думаешь, что после всего, что сделал, я должна броситься в твои объятия только потому, что у тебя вдруг проснулась совесть?
Грейс помрачнела, ощутив упрёк с его стороны.
— Я не буду терпеть твои выходки. Не стану той, что всё прощает лишь потому, что любит всем сердцем! Лучше буду страдать одна, чем вновь и вновь терпеть твоё ко мне отношение.
Клинтон тяжело выдохнул, успокаивая вспыхнувший гнев.
— Я искренне сожалею обо всём, что сделал. Ты ведь и сама знаешь это.
— И что с того, Клинтон? Кто даст гарантию, что твой вспыльчивый характер вновь не проявится? Это невозможно предугадать. Я боюсь быть с тобой.
Клинтон замолчал, не отводя взгляда от её печальных глаз. Последняя её фраза заставила задуматься.
— Хорошо, — обреченно прошептал он. — Извини. Я всё понял.
Грейс ощутила холод, как только объятия Клинтона исчезли и он сделал большой шаг назад. Она засмотрелась на него, на его лицо. Он показался ей подавленным, хотя и натягивал улыбку, когда проходившие мимо люди поздравляли его с новым открытием.
Грейс вздрогнула, когда Клинтон резко повернулся к ней и крепко взял за руку.
— Пойдём, — проговорил он и потащил её за собой прямиком на возвышение, где стояла новенькая машина, названная в честь Грейс.
Она молчала, уже не удивляясь переменам в его настроении. Лишь шокировано хлопала ресницами, как только он открыл пассажирскую дверь и приказал ей сесть. Грейс без лишних вопросов исполнила его требование и наблюдала за тем, как быстро он обходит автомобиль и садится на место водителя.
Указав лишь двумя пальцами двум работникам, что стояли поблизости, он отдал распоряжение опустить возвышение, где стоял автомобиль.
Двое парней вместе спохватились и поспешили нажать на кнопку. Специально оборудованная сцена медленно опустилась, предоставляя Клинтону возможность нажать на газ и ехать прямиком в другой конец зала.
Этот специальный показ новенькой машины точно не был запланирован. Все присутствующие, включая организаторов и сотрудников компании, были обескуражены подобным. Но гостям это пришлось по вкусу. Они были очень довольны необычным подходом.
Дверь из зала быстро открылась по указу Клинтона, и вскоре они выехали из компании, где стояла толпа заждавшихся журналистов. Даже акулы пера не ожидали, что владелец компании прямо из зала выедет на своём новеньком изобретении.
Грейс моментально попыталась пристегнуть ремень безопасности, как только оценила Клинтона взглядом. Он был весьма сосредоточен и немного напоминал безумного. В таких случаях он гоняет так быстро, будто убегает от вооружённых преступников.
— Пристегнись, — проговорила Грейс, но он вовсе не собирался слушать её. — Слышишь? Клинтон, честное слово, если ты не пристегнёшься, я сама сделаю это!
Грейс говорила, как самая строгая учительница, которую вывел из себя невоспитанный ученик. Она, и правда, уже собралась отстегнуть свой ремень безопасности, чтобы сделать за Клинтона то, что он, кажется, принципиально не хотел исполнять.
— Ладно, сиди ровно, — бросил Клинтон, заметив её решительный настрой. — Упрямая.
Ему пришлось прислушаться к её просьбе. Хотя скорее это была не просьба, а указание.
— Вот так-то! — Грейс кивнула, довольная тем, что он выполнил её указание.
Она посмотрела вперёд, понимая, что больше не боится езды на большой скорости, как это было раньше. Клинтон — превосходный водитель, имеет представление о гонках и отлично разбирается в машинах. Это, конечно, не повод мчаться по заполненным улицам Нью-Йорка, но Грейс чувствовала себя спокойно, полностью доверяя опытному водителю.
— И куда ты везёшь меня? — спросила она, покосившись на него.
Клинтон молчал, будто набрал воды в рот.
— Понятно, — прошептала Грейс, постучав ноготками по своему клатчу.
Всю оставшуюся дорогу они не произнесли ни слова. Грейс было сложно молчать. Ей хотелось всё-таки получить ответ на свой вопрос. Она вовсе не знала, что он задумал. Клинтон достаточно часто вытворял что-то неожиданное, и теперь Грейс уже не стала расспрашивать. Это бесполезно. Он ничего не скажет. Остаётся лишь дождаться и самой увидеть, на что ещё он способен.
Грейс засмотрелась в окно, когда Клинтон остановил машину в каком-то пустынном месте. Вокруг были какие-то маленькие здания и грузовые машины. Светили высокие фонари, и можно было заметить лишь парочку людей в зелёной форме.