— Закрыто, — раздается снизу чей-то голос. Вот дерьмо. Я опускаю глаза. Прямо у порога сидит какой-то парень с альбомом. Надо ж, я его и не заметила за большой кадкой с растением. Молодец, хорошо устроился. Одет он неряшливо, волос расческа как будто неделю не касалась. Он сидит плечом к плечу с девушкой в солнцезащитных очках. У той каштановые волосы, в руках — фотоаппарат. Она мельком глянула на меня и снова занялась своим фотоаппаратом. Темные очки — единственная выразительная деталь в ее внешности, во всем остальном она — серая мышка. Пожалуй, не стоило сюда идти. Да что теперь говорить…
— Не хотят, чтоб кто-нибудь тайком курил в туалете во время обеда, — объясняет парень с альбомом. На нем дырявая футболка, купленная на каком-то рок-концерте.
Уф. Интересно, что будет, если опоздать на урок? Очевидно, полная задница. Я пытаюсь придумать, как мне теперь быть, и вдруг замечаю, что парень все еще вытягивает шею, глядя на меня. Стой я на два шага ближе, он наверняка смог бы заглянуть под мою почти несуществующую юбку. Что ж, трусики на мне симпатичные — единственный не черный предмет туалета.
Я смотрю на его альбом. Его рука, лежащая сверху, мешает мне разглядеть рисунок. Интересно, хорошо он рисует? Сама я вообще не могу рисовать. Кивком благодарю его и отворачиваюсь, пытаясь сообразить, куда деться. Внезапно из двери вылетают две девицы, чуть не сбив меня с ног. Я едва удержалась на своих высоченных каблуках. Тараторя по сто слов в минуту, они даже не замечают меня. И слава богу. Потому что мне удается прошмыгнуть мимо них в дверь. Я вхожу в прохладу еще пустого здания, где проводятся уроки английского языка и литературы, и вспоминаю, как нужно дышать.
Глава 3
Наконец-то четвертый урок, еле дождался. Я вспотел, сидя на солнце во время обеда, но в мастерской, по причине отсутствия кондиционера, очень уж прохладно не будет. Войдя туда, я сразу чувствую себя в своей стихии, хотя помещение выглядит совсем не так, как в июне. Ни тебе инструментов и досок на каждой поверхности. Пол не устилает ковер из опилок. Станки не работают. Поначалу тишина нервирует. Здесь не должно быть тихо, и тихо здесь бывает только в это время года.
Первые пару недель — изучение техники безопасности и правил работы с оборудованием, которые я могу рассказать наизусть, если попросят. Никто не просит. Всем известно, что я их знаю. Я сам бы мог вести урок труда, если б захотел. Швыряю учебники в дальний угол рабочего стола, за которым сижу каждый год, во всяком случае, в те периоды, когда мы должны сидеть. Табурет выдвинуть не успеваю: меня окликает мистер Тернер.
Мне нравится мистер Тернер, хотя ему все равно, нравится он мне или нет. Ему нужно мое уважение, и я отношусь к нему со всем уважением. Выполняю все его указания. Он — один из немногих людей, кто верит в мои способности. Думаю, в плане знаний и навыков мистер Тернер дал мне не меньше, чем мой отец.
Мистер Тернер сто лет ведет уроки труда, еще с тех пор, когда этот предмет по доброй воле никто не выбирал; меня тогда здесь и в помине не было. Теперь это один из лучших курсов в штате. На основе школьной мастерской он, можно сказать, создал коммерческое предприятие; его занятия — это мастер-класс по искусному ремеслу. На уроках по освоению навыков квалифицированного труда мы изготавливаем изделия, приносящие доход, на который приобретаются материалы и оборудование. Мы берем заказы, выполняем их, а деньги от реализованной продукции идут на оснащение мастерской.
В класс углубленки не возьмут, если не пройдешь подготовительный курс, да и то это не гарантия. Мистер Тернер берет только тех, кто оправдывает его ожидания в плане способностей и трудовой этики. Потому-то классы, в которых он учит уже настоящему мастерству, малочисленны. Без его одобрения в них не попасть, и это в школе, где все факультативы переполнены. Но ему это сходит с рук, потому что он классный препод.
Я подхожу к его столу, он спрашивает, как я провел лето. Из вежливости — хотя знает, что мог бы и не париться. Я посещаю его занятия с девятого класса. Ему известно про мое дерьмо, и меня он знает как облупленного. У меня два желания: мастерить и чтоб меня никто не трогал. И он дает мне мастерить и меня не трогает. Я коротко отвечаю на его вопрос, он кивает — все, приличия соблюдены.