— Чего мне бояться, — повторил он и, затаив дыхание, подошел к лошади.
Она оказалась необычайно большой, наверное, только немного поменьше, чем слон.
Володя осторожно приложил руку к шее лошади.
Кожа под его рукой мелко задрожала. Володя отдернул руку. Совсем не потому, что он испугался, а просто от неожиданности. Но Васька презрительно скривил губы и сплюнул на траву.
— Некоторые слонов боятся, некоторые лошадей, — сказал он и начал выбирать репьи из лошадиной гривы.
Володя побледнел и, не говоря ни слова, вдруг, согнувшись, пробежал под животом лошади.
— Молодчик, — одобрительно сказал Васька. — Посмотрим, как ты верхом поскачешь. Я-то уже скакал.
— А я не видел этого.
— Подсади-ка меня, — скомандовал Васька.
И вот он уже сидит верхом и, вцепившись в гриву руками, колотит босыми пятками по лошадиным ребристым бокам, подскакивает, совсем как всадник на головокружительном галопе.
— Но, Машка! Ух ты! — орал он с таким восторгом, словно престарелая кобыла вдруг встрепенулась и птицей понеслась по земле.
Володя подумал, что, может быть, и в самом деле Ваське кажется, что он скачет, перегоняя ветер. Может быть, стоя на земле, не испытываешь этого чувства восторга, свойственного только наездникам?
Но, по-видимому, сама кобыла тоже ничего не испытывала. Она равнодушно пофыркивала, не спеша перебирала ногами и пощипывала травку. Только когда разгорячившийся наездник начинал очень уж егозить и подскакивать на ее спине, она взмахивала тощим хвостом и хлестала его по длинным шароварам.
— Ух ты! — задыхаясь, словно в самом деле тугой ветер хлестал в его лицо, орал Васька. — Давай, милашка! Чтоб тебе сгореть! Давай! Давай! Нажимай!..
Вот это игра. Не то что на деревянной лошадке!
Володя бегал вокруг лошади и тоже кричал что-то уже совершенно непонятное.
Наконец Васька устал от этой бешеной скачки. Он с Володиной помощью соскочил на землю. И лицо его, и красные волосы взмокли от пота. На каждой веснушке тоже сидело по блестящей капельке. Он так раскалился, что от него веяло жаром, как от чугунной печки.
— Видал? — Задрав майку, он обтер свое разгоряченное лицо. — Теперь давай ты. Хватайся за гриву…
И вот Володя уже на лошади, и ему кажется, будто он сидит на доске, такая у нее оказалась острая спина. Поглядел вниз. Ого, как высоко! Когда стоишь внизу, так не кажется. И сидеть, широко раскинув ноги, тоже не особенно удобно.
— Ну, держись! — командует Васька, и Володя уверен, что сейчас начнется удивительный полет. Спина его вдруг холодеет, а в груди все сжимается от восторга, и от страха, и от решимости победить страх.
Вспотевшими от волнения руками он цепляется за жесткую гриву и хриплым голосом отчаянно вскрикивает:
— Ух ты! Пошла!
Васька суетится внизу и тоже орет и размахивает какой-то хворостиной.
И Володя вдруг почувствовал, что старушка лошадь ударила о гулкую землю тяжелыми копытами и взмыла в воздух.
Все вокруг: и ближний лес, и поляна, и небо — вдруг закачалось и мгновенно провалилось куда-то вниз. Володе показалось, что его забросило прямо в середину мягкого облака, отчего все тело покрылось горячей влагой.
Лошадь неслась над землей. Гулко били копыта. Володя уже ничего не различал вокруг. Его подбрасывало кверху, нестерпимо раскачивало вперед и назад. Ему казалось, что он летит, уцепившись за гриву. В голове его отзывается грохот копыт, ветер свистит в ушах и слепит глаза… Он хочет крикнуть что-нибудь удалое, как кричал Васька, и не может открыть рта.
И вдруг наступила тишина. И лес, и небо, и земля — все прочно водворилось на свои места.
И Володя сидит на широкой теплой лошадиной спине. Он ничего не может понять. Окончилась бешеная скачка, а он и с места не тронулся. И серая лошадь все на том же самом месте сонно щиплет травку. Васька размахивает хворостиной и с воодушевлением спрашивает:
— Здорово, а?
— Здорово! — отвечает Володя, удивленно соображая, как же все произошло.
Лошадь, повернув голову, поглядывает на Ваську. Кожа на ее шее мелко вздрагивает. Васька хохочет:
— Еще хочешь?
— Не хочу. Помоги слезть.
— Врешь. Ты еще хочешь, только стесняешься.
Володя уже понимает, что Васька поймал его, но признать себя обманутым он не соглашается.
И вдруг Васька заорал, взмахнул хворостиной. Лошадь тревожно всхрапнула и, вскинув спутанные ноги, сделала тяжелый прыжок.
Володя уткнулся лицом в жесткую гриву. Васька мстительно засмеялся и тут же исчез, словно провалился сквозь землю. В общем, когда Володя решил, что с него хватит, Васьки уже не было. А до земли довольно далеко. Тем более, что с лошади приходится прыгать первый раз в жизни, и к тому же с такой высокой лошади. Прыгнешь, да еще под копыта подвернешься.
Володя долго не решался на это. Солнце уже стояло над самой головой. Лошадь перестала есть и, по-видимому, задремала. Далеко на стройке зазвонили в рельс — обеденный перерыв. Краны перестали вертеть своими ажурными шеями и, казалось, тоже задремали.
По дороге пробежал грузовик, пыль, поднятая его колесами, подняла свою растрепанную сонную голову и тут же снова улеглась на дорогу.
Тишина. Словно во веем мире наступил обеденный перерыв. Все сидят в тени, закусывают и разговаривают о своих делах.
Один Володя вынужден сидеть на костлявой лошадиной спине под обжигающим солнцем. И хотя прошло не более получаса с тех пор, как он залез сюда, ему кажется, что прошел целый день.
Никто не узнает, что он слегка всплакнул за эти полчаса. Не от страха. Нет. Он досады, что поддался на Васькин обман. Ну, подожди, рыжая лягушка, за все ответишь.
На стройке зазвенел рельс так звонко и протяжно, точно там били в горячий солнечный луч. Сейчас же ожили стрелы кранов, на красных кирпичных стенах закопошились люди.
Перерыв окончен.
Володя еще раз посмотрел вниз. Потом он решительно перекинул ноги на одну сторону и, оттолкнувшись от лошади, полетел на траву.
Лошадь даже не пошевелилась.
И совсем не собирался Володя рассказывать маме про лошадь, да как-то само собой получилось — рассказал.
— Не дружил бы ты с этим Васькой, — проговорила мама так нерешительно, что Володя насторожился.
— Я и не дружу. Не очень дружу. Он всегда сам под руку подвертывается.
Мама вздохнула: подвертывается. Кто кому подвертывается — неизвестно. Оба хороши: бойкие, скорые на всякую выдумку, только выдумки получаются какие-то несуразные.
РАССКАЗ БЕЗ КОНЦА
Встреча со слоном, отчаянная скачка на неоседланной лошади, охота на тигра и множество других таких же невероятных приключений окончательно вывели маму из терпения.
— Знаешь, с меня хватит! За время болезни ты совсем одичал. От рук отбился. Я даже не могу представить, что ты еще придумаешь. Я просто боюсь себе это вообразить… И я совершенно не удивлюсь, если мне вдруг скажут, что ты уехал на целину или даже улетел на Луну. И никто не удивится.
Володя с недоумением поглядывал на маму: откуда она знает про Луну? Совсем недавно эта мысль пришла в голову одновременно двум решительным и смелым людям: Венке Сороченко и ему — Володе. А она уже и догадалась.
— Кто тебе сказал? — спросил Володя.
Мама рассмеялась и, мягко взяв сына за чубчик, подняла его круглое загорелое лицо. Володя посмотрел в ее внимательные коричневые, как чай, глаза и, увидев там двух очень маленьких мальчиков, засмеялся.
Но мама строго сказала:
— Нетрудно догадаться… Только имей в виду: на Луну полетят самые умные, самые смелые и самые дисциплинированные. Вот как раз последнего тебе никогда и не хватало. Никогда.
Он стоит перед мамой в своей серой клетчатой рубашке, которая утром была совсем чистой, и в синих полинявших трусиках. Тоже чистых. С утра.