— Здорово полыхает! — весело крикнул Снежков.
— А что? — ничего не понимая спросонок, спросил Володя. — Это что?
— Здорово бьет, земля дрожит. Мама говорит, надо посмотреть, как он там. Прихожу, а ты спишь…
— Мы с мамой не боимся грозы.
— Ну и правильно, чего ее бояться. Давай продолжай спать.
По наклонным стеклам фонаря бежали целые водопады, и когда вспыхивали и трескуче рассыпались молнии, то казалось, будто по стенам хлещут зеленые потоки.
— Мы как будто ныряем, — засмеялся Володя и так развел руками, словно собирался всплыть.
— Как рыбы. — Снежков тоже взмахнул руками.
— Нет, лучше, как водолазы. Или как человеки-амфибии. Такая книжка есть.
Зажглась молния, уже не такая яркая, и немного погодя прокатился гром. Гроза удалялась. Снежков зевнул.
— Давай-ка спать, все самое интересное прошло.
Он направился к двери, а в это время в сенях что-то грохнуло и со звоном покатилось по полу.
— Тайка, — догадался Володя. — Ну, конечно, у тетки припадок…
Он вслед за Снежковым выбежал в сени. Дверь в теткину комнату приоткрыта. Оттуда струился неяркий трепещущий свет. Желтенький язычок трепетал на тоненькой свечке, освещая жестяной венчик вокруг темной головы какого-то теткиного бога. Этот поблескивающий венчик с черной головой посредине показался Володе похожим на розетку с вареньем.
Посреди комнаты на коленях, припав головой к полу, распростерлась тетка. Вот она вдруг поднялась на коленях, выпрямилась, высоко вскинула руки и снова их уронила. Казалось, она барахтается в темной воде и все старается вырваться, всплыть на чистый воздух и не может. При этом она что-то нашептывает и всхлипывает, как будто захлебывается…
Потревоженная шумом, вышла Елена Карповна в белом длинном халате, большая и грозная. «Вот сейчас начнется настоящая гроза», — подумал Володя. Но, включив в сенях свет, Еления прошла в теткину комнату и там тоже щелкнула выключателем. После этого загудела, но совсем не грозно, а как бы даже сочувственно:
— Ну что ты все дуришь, божья лампадка. Все к попам бегаешь. Да вставай, вставай, будет тебе народ-то смешить. — Она подняла тетку, подвела к постели и приказала Тае: — Дай воды. Испугалась?
— Нет. — Тая удивленно взглянула на Елену Карповну. Уж если что ее испугало, так это сама Еления, ее неожиданное вторжение и совсем уж неожиданное сочувствие: — Это с ней часто случается. А как гроза, так уж обязательно…
— Лечиться надо, а не к попам бегать. — Дунув на свечку, Елена Карповна пригрозила: — Я вот за нее возьмусь.
Нисколько не испугавшись этой угрозы, Тая переглянулась с Володей и осторожно улыбнулась одними глазами. Он сочувственно ей подмигнул. Вспомнил, как совсем недавно Елена Карповна «бралась» за него. Хватка железная, не вывернешься.
Заметила Елена Карповна это переглядывание или нет, ни Володя, ни Тая не поняли, но грозная старуха неожиданно протянула руку и пригладила растрепанные Тайкины волосы.
— Балерина… — прошептала она на всю комнату, пугая Таю неожиданной своей лаской. Но тут же снова пригрозила, и теперь уже ободряюще: — Возьмусь я за вас…
И вышла, прямая и неприступная, ни на кого не поглядев.
Вернувшись в свою комнату, Снежков рассказал все это Валентине Владимировне.
— Золотая старуха! — с каким-то особенно радостным удовлетворением сказал он. — Настоящий человек!
— Да. Я вначале ее боялась, а потом поняла: она очень добрая. Но только, как это объяснить тебе, доброта у нее дорогая. Много она за нее требует.
— Это и отлично! — радовался Снежков.
— Да, конечно. Только не всякий это выдержит, доброту-то эту. Она требует от человека полной преданности своему делу. А главным делом она считает искусство.
Узнав, как Елена Карповна вдруг приласкала Таю, Валентина Владимировна заметила:
— Значит, она и Таю включила в свою коллекцию.
— В какую коллекцию?
— Ты видал ее музей? Ну вот. Туда попадают только настоящие изделия мастеров. Только настоящее и самое прекрасное. Вот Володю она давно уже включила за то, что он внук Великого Мастера и сам хочет стать мастером. И тебя тоже, я это сразу заметила. Теперь и Тая туда попала.
— И ты?
— Нет. — Валентина Владимировна засмеялась. — Вы все у нее в тайной комнате. Под стеклом. А я в той, где она сама живет. Я не произведение искусства, а просто обиходная вещь.
— Ну, это мы еще посмотрим!
— Спорить с ней и не берись.
— А себя она кем считает?
— Вот уж не знаю. В театре ее очень ценят как замечательного мастера по росписи тканей. Ее в Москву переманить пытались. Не поехала… Открой окно.
Гроза пронеслась. Город, начисто умытый весь, — от крыш до панелей и мостовых, до самого последнего листочка в садах и скверах, дышал чистейшим и тоже начисто промытым воздухом.
— Золотая старуха, — повторил Снежков, сидя на подоконнике.
— Надо спать, а то завтра меня не поднимешь. И совсем не надо было будить Володю.
— Он сам проснулся, Я думал, как бы он не испугался…
Сонным голосом Валентина Владимировна проговорила:
— Ты сам скорее испугаешься, чем он…
— Золотой парень, — с удовольствием проговорил Снежков, но Валентина Владимировна уже спала. До него донеслось только ее ровное дыхание. «Любимая сестра Валя, — подумал он, — вот мы и отыскали друг друга. Как это хорошо получилось!»
А «золотой парень» лежал в своей постели и думал, отчего это люди долго вырастают. Подарили человеку отличное охотничье ружье, но воспользоваться им он сможет еще не скоро. Когда вырастет. То же самое и с моторной лодкой. За руль дадут подержаться, вот и все. Хоть бы немного подрасти!
После грозы наступила такая светлая, такая хрупкая тишина, что слышно, как за окном с крыши и с деревьев скатываются редкие капли и звонко падают на мокрую землю. Дверь в столовую Володя нарочно не закрыл, чтобы видеть чайник-котелок, который он специально для этого поставил на тот угол стола, который ближе к двери. Блестит в прозрачной лунной темноте даже ярче, чем сама луна. Отличная вещь! Как это Володя жил и не знал, что на свете существуют такие необыкновенные люди, которые выдумывают такие великолепные вещи?
Володя зевнул и хотел вытянуться во весь рост. Голова его уперлась в завитушки, из которых сплетена спинка его кровати, а ноги наткнулись на завитушки с другой стороны. Что это? Он уже подрос настолько, что ему стало тесно в кровати! Вот это да! Только сейчас заметил. Значит, еще вчера он был меньше ростом?..
Ура, он растет!
Сон отлетел от него. Он со всех сил нажал на завитушки. Они спружинили под ступнями и тихо скрипнули. Нет, теперь эта кровать не для него! Теперь ему надо больше места. Он вырос. Он уже не ребенок. Он мужчина.
Это открытие подняло его с постели. Все равно не уснуть в такой теснотище. И тут его осенила одна чудесная мысль, которую он немедленно и осуществил. Прокрался в сени и достал свое ружье, а проходя через столовую, прихватил чайник-котелок. Все это охотничье снаряжение он разложил на медвежьей шкуре и сам улегся тут же, завернувшись в одеяло и подложив под голову подушку.
Все в полном порядке: он лежит на медвежьей шкуре, и над ним в чистом небе сияет самая главная, самая яркая, зеленая вечкановская звезда.
На этом, как считает сам Володя, закончилось его детство. Он переплыл свое Море Ясности, и теперь перед ним расстилаются необъятные, неспокойные, полные неожиданностей просторы Океана Бурь.