– Как ты собираешься с ним общаться? Думаешь, он поймет наш язык? – задавая вполне разумный вопрос, Уэллс повысила голос в попытке перекричать шум двигателя.
– Не знаю, – ответила ей командир. – Буду импровизировать!
Дверь челнока плавно опустилась, шипя выкатился трап. Вокруг челнока образовалось яркое желтое пятно искусственного освещения. На Энцеладе была ночь, в темноте висели застывшие льдинки и искрились от попадающего на них света. При снижении группа высадки наблюдала, как снова ударили гейзеры, и теперь замершая вода замерзла в воздухе. Человек, вышедший из челнока первым, поднял ладонь, собрав искрящиеся льдинки. Поймав на перчатку несколько снежинок, он поднес ладонь к шлему, чтобы лучше их рассмотреть. Следом по трапу спустились еще двое. Включились фонарики на костюмах. Первый человек медленно опустил руку и повернулся к остальным. Процессия не спеша двинулась в сторону чернеющей вдалеке гряде Куфа.
Все молчали. Застывший в воздухе снег, невероятная тишина и темнота, освещенная только овалами света с наплечных фонарей, не вызывали желания нарушать многовековое безмолвие ледяного спутника. Даже Мария Уэллс, еще несколько минут назад испытывавшая гнев на Сантьяго, здесь ощущала покой и незначительность человеческих эмоций. Под подошвами их ботинок еле слышно поскрипывали, разрушаясь, кристаллы замерзшей воды. При земной гравитации, возможно, идущие проваливались бы в снег по колено. За группой оставалась цепочка следов, отмечающая их путь от челнока до полевой лаборатории. Анне почему-то сразу вспомнилась фотография первого следа человека на Луне. Как и на земном спутнике, на Энцеладе никогда не бывает ветров, только некоторого рода ударные волны после столкновения льдин. Следы группы высадки останутся видны, пока снова не пойдет снег и не засыплет все вокруг. Женщина усмехнулась, подумав о том, как это иронично: человечество оставляет следы в природе, создавая свою историю, но дай природе волю – и от самого человечества не останется ни следа.
Группа несколько раз замедлялась, чтобы сделать фотографии атмосферы Сатурна, подсвеченной Солнцем. Добравшись до первой двери лаборатории, где в прошлый раз оставили несколько «аистов», командир еще раз сверила инструкции с командой, проверила связь со станцией. Удостоверившись, что все понимают свои задачи, Анна набрала код доступа на входной двери, дождалась ее открытия и зашла внутрь коридора. На полу лежали два «аиста», с которыми они потеряли связь несколько часов назад. Внешних повреждений на них обнаружено не было. Женщина перешагнула манипулятор одной из машин, чтобы дотянуться до панели второй двери.
– Аня, не трогай это! – голос отца вырвал ее из раздумий.
Аня находилась возле стены с ружьями, которые коллекционировал отец, и, взобравшись на стул, пыталась снять одно из них.
Видение пропало. Анна-командир экипажа ИСИДА-2 стояла возле двери в лабораторию с поднятой над панелью открытия двери рукой. Женщина потрясла головой и снова протянула руку набрать код.
– Это не стоит нажимать, – услышала Аня голос пилота, обучавшего ее пилотированию самолета, – если ты не готова к…
Пилот… Его звали Дэн. Дэн, а фамилия?.. Аня начала с ним встречаться, после того как он научил ее управлять самолетом. Они были влюблены друг в друга. Ее первая взрослая любовь, а не эти школьные недоумения. Любовь… Любовь – это когда готов посвящать все свое время и отдавать все свои ресурсы ради того, чтобы человек был счастлив и радовался жизни. Счастье?.. Счастье так эфемерно… Например, Аня была счастлива и с Дэном, и когда в первый раз покинула атмосферу Земли, оказавшись в космосе, и когда полетела к ИСИДА-2, она тоже была счастлива, но одинаково ли это счастье? Но подождите, Земля! Земля с зелеными лесами, снежными горами, золотыми пустынями и глубокими океанами… В океанах обитает множество видов самых разных рыб, но там не может жить человек, такой, как Аня…
– Командир! ИСИДА-2 вызывает Анну Беляеву, ответьте! Как слышно? – голос Медеу в наушнике оторвал Анну от внезапно нахлынувших размышлений.
– Аня! – рука Хосе, оказавшаяся у женщины на плече, повернула командира лицом к говорившему. – Иисус, Мария, Иосиф! – воскликнул Сантьяго в сердцах, несмотря на то, что называл себя атеистом. – Ты не отвечала несколько минут! Что произошло?