— Звони, короче, — заканчивает, ударив кулаком об кулак. Разворачивается, направившись к дому, и потирает свои татуированные плечи. Он часто так делает. Кажется, набитые рисунки приносят ему дискомфорт. В чем тогда их смысл?
Дожидаюсь, пока Дилан закроет за собой дверь. Опускаю голову, взглядом изучая ключ в дрожащей ладони. Хмурюсь, хватаясь за промелькнувшие в сознании голоса.
«Ей нельзя иметь возможность запираться».
«Простите, это моя вина. Я не досмотрела».
Задерживаю дыхание, дабы уберечь себя от возможной потери контроля над ним, пока перед глазами всё плывет от слабости, отчего прекращаю четко видеть сверкающий ключ. А голоса в голове звучат громче.
«Тея, зачем ты это сделала?»
Мычу, с болью сжав веки, и ладонью накрываю лоб, испытывав боль нешуточной силы, когда давление бьется о виски, желая вскрыть мой череп изнутри. Покачиваюсь на ногах, резко оборачиваясь, и хватаюсь свободной рукой за край дивана, осторожно присаживаясь на него. Морщусь, старательно игнорируя рвотные позывы.
Сгибаюсь, локтями упираясь в колени. Насильно меняю поток мыслей, чтобы избавиться от гнетущих воспоминаний, что властвуют внутри сознания, вырывая мои нервы с корнями.
Если я хочу остаться здесь, то мне нужно постараться найти общий язык с этими людьми. Роббин права. Тут у меня больше свободы, поэтому я смогу добиться желаемого. Всё равно не рассчитываю задерживаться надолго, но короткий период времени мне придется пытаться быть общительной.
Лишь бы меня не вернули обратно.
***
Шумный кабинет. Звонок уже прозвучал, но учитель не торопит учеников умолкнуть, пока сам собирается с мыслями, что-то фиксируя в журнале с особо серьезным видом. Большая часть девушек собирается у парты Брук, которая чувствует себя своего рода королевой вечера, поскольку находится в центре внимания, и каждая из участниц беседы замолкает, когда Брук встревает, высказываясь. И мало, кто считает верным её перебивать. Да, девушка пользуется популярностью, и ей это нравится. Брук чмокает накрашенными губами, подпирая щеку ладонью, и звонко смеется вместе со всеми.
Таким же образом собирается и мужская половина класса. Только у этого «круга» авторитет иной, и Дилан не испытывает дискомфорта от осознания, что его постоянно дергают, вынуждая быть центром громкого общения. Парень сидит на краю парты Дэна, который, в отличии от остальных, листает учебник, в поисках шпаргалки, которую сделал вчера для сегодняшнего теста. Он мог бы и не заморачиваться. Обычно у О’Брайена списывает, хотя тот вовсе не готовится. Это постоянно поражает.
— Девчонки, — с тихим визгом к группе девушек подбегает запыхавшаяся блондинка с пышным бюстом, которая вечно опаздывает на занятия, но сегодня у неё особая причина. Девушка-сплетница, приносящая новости, как сорока серебро. Её большие голубые глаза сверкают, ведь она узнала кое-что интересное, и ей не терпится поделиться услышанным с остальными.
— Знаете… — выдыхает, привлекая внимание. — Знаете, кого встретил мой брат вчера? — ставит одну руку на талию, оглядывая присутствующих, и наклоняется, опираясь на стол Брук, которая с улыбкой вопросительно кивает. Блондинка хлопает ресницами, прошептав:
— Норама.
Девушки тут же начинают шептаться, издавая протяжное мычание, а уголки пухлых губ Брук опускаются. Она с напряжением смотрит перед собой, медленно опуская взгляд ниже, пока одноклассницы заваливают блондинку вопросами, а той отнюдь нравится подобное отношение, поэтому она гордо поправляет завитые локоны волос, купаясь в лучах всеобщего внимания.
Брук с тревогой хмурит брови, оглянувшись на группу парней, среди которых с волнением, перехватившим дыхание, находит Дилана, стоящего к ней спиной. Он улыбается, принимая активное участие в разговоре, и звонко смеется, не ощущая на себе колкого взгляда девушки, и та медленно отворачивает голову, с большим напряжением уставившись в поверхность парты.
Норам. Вернулся?
А Дэн видит. Ему не требуется скрывать свое внимание, которым он окидывает Брук, ведь его и без особых усилий никто не замечает. Поглядывает на девушку, озадаченно сводя брови к переносице, и откладывает учебник, задумчиво покосившись на друга.
***
Черт.
Сжимаю пальцами края рукавов, растирая ими ткань свитера. На животе небольшое пятно от красной краски, я случайно обронила на себя баночку гуаши, когда рисовала. Провела в сарае весь день, пришлось солгать Роббин, что я принимала лекарства и обедала. Только сейчас, вечером, отзываюсь на просьбу женщины вернуться в дом, пока не разыгрывается сильная буря. Ветер грозно воет, сочась через небольшие дыры в оконной раме, отчего уши одаряет громкий свист. В небе гремит куда мощнее, чем утром. Я могу уловить, как ветви деревьев барабанят по крыше строения. Небо чернеет, облака сворачиваются, а со стороны берега доносит тревожный вой сирены, предупреждающий о надвигающемся шторме.
Пытаюсь как-то скрыть пятно. Не то, чтобы меня заботит внешний вид, просто не хочу пачкать единственную вещь, в которой мне комфортно.
Выхожу из сарая, воспользовавшись ключом, чтобы закрыть дверь, и еле удерживаюсь на худых ногах, пока торопливо направляюсь к террасе, чтобы ухватиться за перила и подняться в безопасность. Открываю дверь, оказываясь в теплом доме. На улице тут же начинает моросить дождь, с каждой секундой усиливаясь и увеличивая размер капель. Иду к кухне. За окном гремит — над головой мерцает свет. Перепады электричества. Я останавливаюсь, подняв взгляд на лампу, чтобы проследить за её нервным дрожанием, а вот мимо проходящий Дилан не придает происходящему значения. Видимо, подобная погода — частое явление, поэтому должной реакции дрожание пола под ногами не вызывает. Парень заходит на кухню, на которой Роббин готовит ужин. Я натягиваю рукава кофты так, чтобы скрыть запястья, и складываю руки на груди, когда встаю в дверях, окинув помещение взглядом. Женщина возится у плиты, поблагодарив сына, который приносит из кладовки пару помидоров для салата, принявшись их мыть, хотя женщина уверяет, что сама способна с этим справиться. Вид у неё усталый.
Роббин отвлекается от плиты, на которой жарит картошку, и хочет обратиться ко мне, но её взгляд натыкается на красное пятно, горящее на ткани моего свитера, поэтому дальнейшая реакция логична и ожидаема:
— Боже… — она чуть ли за сердце от шока не хватается. Я начинаю качать головой, оттягивая свитер:
— Это краска, — виновато опускаю глаза, не в силах наблюдать за испугом, который женщина пытается выдохнуть из себя, когда опирается руками на свою талию. Перевожу взгляд на Дилана, который с большей хмуростью изучает мои красные ладони, прекратив мыть овощи.
— Просто краска, — повторяю. — Извините.
— Ничего, — реакция Роббин мне ясна. Женщина указывает ладонью на мой свитер:
— Давай, я постираю, — начинает вытирать руки о полотенце. Я нервно качаю головой:
— Н-нет.
— У тебя нет одежды, верно? — женщина будто не слушает меня, я вижу, что она чем-то нагружена. — Надо с тобой в магазин выехать.
— Не нужно, я сама постираю сейчас, — уверяю, сжав пальцами ткань свитера, и с тревогой моргаю, ведь Роббин серьезным тоном повторяет:
— Так, снимай, — она явно не в настроении. — Дилан, — её руки необычно дрожат, пока она пытается ровно сложить полотенце. Парень оглядывается на неё, кажется, тоже обращает внимание на состояние матери, поэтому спокойно кивает в ответ, выключив воду.
— Помнишь, мы вещи в том году собирали? — даже её голос звучит иначе. — Ей дай примерить, — смотрит на меня, пытаясь проявлять привычное тепло, но её улыбка выглядит болезненной. — Временно возьмешь, ладно? Да и жарко, Тея.
— Мне не жарко, — хочу отказаться лишь по причине нежелания отнимать чье-то время, но Роббин оказывает на меня эмоциональное давление, когда повышает голос:
— Нет, не спорь со мной. Ладно? — вновь ворошит ткань полотенца, никак не может уложить его на стол. — Дилан, покажи ей, — повторяет просьбу жестче, и парень набирает воздуха в легкие, с напряжением стрельнув в меня взглядом. — Тея, снимай, — Роббин хочет направиться в мою сторону, чтобы, по всей видимости, самой стянуть с меня свитер, поэтому я напуганно отступаю назад, плечом ударившись о дверной косяк: