— Мы не друзья, ты мне ничего не должен, — Тея немного меняет фразу, но смысл остается тем же. Парень сдержанно улыбается, чиркнув зажигалкой, и поджигает кончик сигареты, заставив Тею нервно обратить на себя внимание. Девушка опускает глаза. Смотрит на то, как Дилан втягивает никотин, пару секунд пялясь перед собой. Кажется, он ожидает интереса с её стороны, поэтому первым делом спрашивает, выпустив никотин через ноздри:
— Ты куришь? — и поднимает глаза, повертев перед своими губами сигарету. Тея обеспокоенно качает головой:
— Мне запрещено.
— Мне тоже, — Дилан вновь затягивает, протянув девушке упаковку:
— Хочешь?
Смотрит. Медленно взгляд соскальзывает — теперь внимание Теи поглощено. Она изучает упаковку сигарет, чувствуя, как в то же мгновение её дыхание учащается, а удары сердца в груди становятся давящими, будто бы кровавый орган намеревается разбить ребра и вырваться наружу. Давление. Тея глотает аромат никотина, медленно заполоняющего её легкие, и моргает, проявив неожиданные эмоции. Испуг. Она в страхе отступает назад, спотыкаясь о чемодан, чем заставляет парня напряженно податься вперед, будто бы он намеревается успеть схватить её за руку и помочь удержать равновесие, но Тея слишком быстро отходит, качая головой:
— Нет, — не дает ему ничего сказать. Дилан открывает рот, а девчонка разворачивается, быстрым и неуклюжим шагом выскальзывая из комнаты, скорее помчавшись к себе.
О’Брайен затягивает. До ушей доносится дверной хлопок.
Что ж, это не то, чего он добивался, но ладно.
Парень не считает верным вот так резко бросать вредную привычку. Это приведет лишь к большему стрессу — и человек рано или поздно сорвется, приняв куда больше, чем мог бы. Это, конечно, не наркотик, но Дилан судит по себе. У него есть опыт. Парень уверен — это Тея таскает у него сигареты, и ему хотелось, чтобы она выкурила с ним. Во-первых, тогда ей не придется воровать. Во-вторых, это бы помогло им найти общий язык.
Но, видимо, девчонка продолжит лгать и воровать.
Выпускает никотин изо рта, подняв глаза в потолок.
Ладно, по хер. Всё равно поймает её за руку, и тогда она не сможет отвертеться.
========== Глава 5 ==========
Прошлое, как часть тебя
Яркие разводы темной краски. Необычные ароматы краски витают в воздухе в виде невесомых капелек, спасение от которых — черная бандана, которую парень натягивает на нижнюю часть лица, скрывая нос и рот, дабы не дышать химикатами, которые он распыляет, пока потрясывает баллончик, принимаясь опылять стену над изголовьем кровати, на которой стоит. Черная футболка в капельках краски. Мелких, еле заметных. Руки в белых перчатках, которые обычно Роббин надевает, когда занимается растениями. Джинсы не пачкает, избегая попадания капель на ткань. Вновь встряхивает баллончик, после одаривая стену темно-синей краской, к которой после добавит черную. Попадает на постельное белье, но вряд ли он переживает по этому поводу. Дилан давно не берется за кисточки, но это не лишает его возможности просто малевать стены. Наверное, он получает некое эстетическое удовольствие, пока занимается этим. К тому же, сейчас его голова полна мыслей, процесс обдумывания создавшейся ситуации рушит внутреннюю гармонию с собой, которой парень так яро добивается, чтобы не допустить ошибок. Человеку сложно добиться мирной связи между собой внешним и внутренним. Жаль, что люди не придают особого значения тому, как разнится их психологический мир с миром реального созидания. Хотя, если бы придавали, то мир состоял бы из миллиарда отдельных, собственно для каждого.
Сегодня тот самый день, когда Дилану требуется быть заключенным в своем. И дело не только в том сообщении, что он получил на днях. Норам вернулся — это настораживает, но одна из не самых лучших сторон О’Брайена — гордость. Он слишком высокого мнения о себе, чтобы признаться в наличие слабости. Поэтому он отрицает колкий дискомфорт, подаренный мыслью о возвращении старого знакомого. Неясно, кто виноват в сформировавшемся характере парня. Он сам или его мать.
— Да ты издеваешься надо мной?..
Бросает короткий взгляд на женщину, которая уже секунд десять стоит на пороге его комнаты, с открытым от шока ртом наблюдая за деятельностью сына. Дилан без интереса продолжает опылять стену, всем своим видом демонстрируя матери плохое расположение духа, и она схватывает, понимая намек, но не выходит. Наоборот приближается к его кровати, томно вздохнув, ведь по-прежнему чувствует себя нехорошо. Складывает руки на груди, пытаясь проглотить возмущение. Знает, что сейчас своим недовольством лишь ухудшит ситуацию, а ей неохота после проводить ночь в тесках самообвинения.
— Как ты себя чувствуешь? — Дилан опускает баллончик, бросив его в коробку к остальным. — Три дня из кровати не вылезала, — снимает испачканные в краске перчатки, после потянувшись пальцами к черной бандане, чтобы спустить с лица на шею. Почему-то Роббин мгновение молчит, изучая внешний вид сына. Еще наколок не хватает — и точно какой-то неформал выйдет. И от кого он этого набрался?
— Хорошо, — отчасти. — Только придется отработать две ночные в выходные, — касается ладонью затекшей после сна шеи, начав мягко массировать.
— Пиздец, — Дилан сердито процеживает, бросив перчатки на тумбу, а Роббин поднимает на него возмущенный взгляд:
— Следи за языком.
Парень поворачивает голову, натянуто улыбнувшись:
— О, какая досадная участь, мисс, — спрыгивает с кровати, своим отвратным поведением заставляя женщину устало закатить глаза. У неё нет сил, чтобы эмоционально бороться с ним, да и он сам не в настроении.
— Тея нормально кушала все эти дни? — наблюдает за тем, как её сын поднимает тяжелую коробку с баллончиками, направляясь с ней к столу:
— Ты же знаешь, что она не ест, — ворчит. — Она постоянно оставляет тарелки с едой, — громко ставит на поверхность стола, прямо на учебники и тетради. — Мне кажется, она не особо стремится поправиться, — с каждым сказанным словом его голос ворчливо грубеет. — Не нравится она мне.
— Она не понимает, что больна, — Роббин начинает говорить с ним мягче и тише, чтобы не спровоцировать проявление еще большей нестабильности. — Это нормально.
— В чем смысл её реабилитации? — Дилан явно не в духе. — Бред какой-то, пустая трата времени, — перебирает баллончики, трясет у своего уха, чтобы проверить, какие скоро закончатся.
— Дилан… — Роббин оглядывается на дверь, тоном прося его придержать язык.
— Она сдохнет здесь, а нам отвечать, — парень роняет несколько баллончиков, и Роббин вздрагивает, когда он зло пинает их ногой под стол. — Лучше верни её, пока есть возможность.
Женщина резким взглядом врезается в его лицо, опустив руки вдоль тела, и еле выдерживает, чтобы не ударить сына:
— Она не вещь, — тише, Роббин, обида и недовольство берут верх. — Достал, придурок, — окидывает его взглядом, полным разочарования, и разворачивается, направившись в коридор. Дилан стоит на месте, смотрит в пол. Пальцы нервно сжимаются, стискивая ладони в кулаки. Короткий глоток воды во рту. Пропускает тяжелое дыхание, не возвращающее ему внутренний контроль. Хочет прикрыть веки, но отвлекается на медленно выкатывающийся из-под стола баллончик краски, что ударяется о его ногу. С напряжением сжимает зубы, рывком подняв его, и разворачивается, хорошенько размахнувшись. Бросается в сторону раскрытой дверцы балкона, ощутив, как от напряжения в мышцах появляется покалывающая боль. И секунда не успевает пройти, как по ту сторону окна слышится испуганный короткий крик. Дилан опускает руки, застыв, и раздраженно выдыхает, прикрыв веки:
— Черт, — шепчет зло, когда быстрым шагом двигается к балкону, выходя на него, и опирается руками на перегородку, наклонившись вперед, чтобы уставиться на девушку в клетчатой рубашке, которая приседает на одно колено, пальцами коснувшись баллончика с краской. Парень нервно облизывает губы. Откинуть свой внутренний шторм не выходит, поэтому он даже не старается фальшиво улыбнуться:
— Не ушиб? — подается вперед, зная, что не услышит отсюда девушку, которая вскидывает голову, щурясь из-за бледноты неба. Недолго задерживает внимание на парне, опускает лицо, и шепчет под нос: