— Что? — подтягивает ремень на плече. Оушин смотрит ему в глаза. И также забавно пробегает мимо под смеющимся вниманием парня, который не сводит с неё подозревающего взгляда, пока девушка не пропадает за стеной, кажется, поскользнувшись на повороте. Роббин вчера драила полы. Надраила настолько отменно, что Оушин, в своих домашних носочках устраивает фееричное ледовое шоу, когда спешит в какую-нибудь часть дома по каким бы то ни было срочным делам. Девчонка, живущая в своем ритме, своей жизнью, в своей голове. Порой парню охота забраться в её сознание, чтобы понять, как там всё устроено. Пару раз Тея даже врезалась в стены. Конечно, Дилану стоит сделать серьезную мину и попросить Тею не носиться, но за этим неуклюжим комком слишком забавно наблюдать. Главное, чтобы с лестницы не повалилась.
Дорога плывет. Стекла окон опущены. Прохладный ветер сочится в салон, разгоняя аромат никотина. Небо пасмурное, местами бугрится тучами, но это не влияет на настроение. Дилан, Норам и Брук безумолку общаются. Тея, к сожалению, не может принять участие, ведь обсуждается прошлое. Их прошлое. Оушин не стремится предпринять попытку стать частью разговора. Её задумчивый вид разнится с общим настроением присутствующий.
Ребят объединяют воспоминания. Чувство ностальгии. Тея не станет лезть, нарушать их атмосферу. Она просто хочет быть рядом с Диланом. Возможно потому, что желает проконтролировать его состояние. Всё-таки… они собираются неплохо так выпить. Кто его знает, как О’Брайен поведет себя после пару бутылок пива?
Сидит на заднем сидении, подперев ладонью щеку, смотрит в окно, кутаясь в отданную ей кофту Дилана, чтобы не простудиться. Брук занимает место так, дабы выглядывать между передними сидениями и общаться с парнями. Она продолжает пить пиво, уже вторая бутылка, делит одну сигарету с Норамом. Дилан одной рукой держит руль, второй потягивает никотин. Он нечасто позволяет себе курить во время вождения, но сейчас он становится тем Диланом, которого знают Норам с Брук. Это напрягает Тею. Часто люди, встречая тех, с кем их связывало прошлое, начинают вести себя привычно для того времени. Причем неосознанно.
Норам тянет руку к радио, принявшись переключать каналы, как вдруг салон заполняет тихий кантри-рок. Дилан резко переводит на передатчик взгляд:
— О нет.
— О да, — Норам тянет с широкой улыбкой, и Брук хихикает, покачивая головой в такт музыке, и оба Реина начинают подпевать, пребывая на одной своей волне. О’Брайену остается только закатить глаза и смириться:
— Совсем не меняется.
— Кантри вечен, — Норам с довольным лицом протягивает Брук сигарету и переводит на неё внимание, заворожено наблюдая за тем, как девушка втягивает в рот никотин, исподлобья взглянув на него в ответ.
— Помнишь эту песню? — Норам пихает Дилана в плечо, и тот как-то странно косится на него, нервно сощурившись, мол, не упоминай. Не сейчас. Только нетрезвая Брук рядышком не улавливает сигналом:
— Я помню, чем мы втроем занимались под неё, — звучит пошловато, и таким образом воспринимает её тон Оушин, сложив руки на груди. Хотя под эту песню они когда-то, нехило набравшись водки, решили принять пенную ванную в одежде.
О’Брайен всё же улыбается, перебросившись взглядом с Реин. Тея вздыхает, скованней стискивая руки на груди, и ерзает, искоса следя за профилем Дилана и эмоциями, которые он выражает.
Пока он кажется спокойным. Но еще не вечер. И он еще не пьян.
На телефон приходит очередное сообщение за утро. Эркиз интересуется, смогла ли Роббин выспаться или же опять нашла причину вскочить пораньше. Женщина оттягивает ответ. Бродит по комнате. Медленно перебирает ногами, покусывая кончики ноготков. Одной рукой обхватывает живот, ощущая тянущую боль где-то в желудке. От волнения её тошнит.
В ладони сжимает небольшой аппаратик, купленный в аптеке больницы. Один из шести. Посматривает на наручные часы. Прикрывает веки, вздыхает. Продолжает бродить по спальне, отдаваясь тревожной тишине, царящей в доме.
Приседает на край кровати, ссутулившись и опершись локтями на колени. Свободной ладонью проводит лицу. Опускает руки. Пальцами крутит вытянутый предмет, не сразу решаясь взглянуть на результат.
И сглатывает, резко вскинув взгляд в сторону окна. Сдержанно дышит, пытается прогнать нарастающий страх.
Что ж. Уже третий положительный тест. Пора серьезно подумать.
***
У меня были исключительные сомнения по поводу поездки. Но они куда-то улетучились, стоило мне сделать пару глотков пива. Не налегаю на алкоголь, боясь знакомого чувства расслабления, правда позволяю себе немного слабости.
Я была в этом доме всего раз. В самом начале своего пути к переосмыслению. Полезно оказаться здесь снова, будучи уже слегка иным человеком с иным взглядом на вещи.
Атмосфера сама собой разгладилась, хотя не думаю, что кто-то кроме меня испытывал напряжение.
Давно уже опускается вечер. Сумерки темнотой сочатся сквозь стволы высоких хвойных деревьев. Меня привлекает позднее время своей особой тишиной. Но только не внутри стен дома.
— Так, — Норам, будучи навеселе, одной рукой удерживает бутылку, другой выхватывает сковородку из ладоней Брук. — Нет. Ты не будешь готовить.
— Я прекрасный повар, — и чего Реин тянет к изготовлению кулинарных шедевров в состоянии опьянения? Её максимум — это сваренная картошка. Которую иногда она забывает почистить и нарезает прямо так, в кожуре. Сижу за столом, молча наблюдая за борьбой людей, не способных нормально удерживать равновесие. Зачем они враждуют за плиту? У нас с собой куча всякой неполезной еды, вроде чипсов и прочего. Подпираю ладонью щеку, вздохнув, когда сковорода с картошкой падает на пол, заставив Брук залиться громким смехом и так же осесть на паркет. Норам не уступает ей. Похожим образом опускается, давясь пивом из-за смешков, которые пытается сдерживать.
Да уж. Может, тоже напиться внулину, чтобы хихикать, как идиотка, а заодно не осознавать всей неловкости своего пребывания здесь?
Опускаю скучающий взгляд на полную бутылку пива, и образовавшийся во рту привкус горечи заставляет меня сморщиться.
Не. Пожалуй, откажусь от безудержного веселья.
Оглядываюсь на прихожую. Куда опять пропадает О’Брайен?
***
Уж лучше пялиться в окно, пока эти трое наслаждаются компанией друг друга. Тея подпирает ладонью щеку, не прикасаясь к пиву в бутылке, которую крепко держит пальцами. Её колено нервно подрагивает вверх. Непроизвольно брошенный взгляд в сторону настенных часов — уже половина одиннадцатого вечера. Оушин разучилась отрываться. Ей уже спать охота.
Конечно, картошка продолжает жариться. Никто о ней практически не вспоминает. Кому она нужна? Есть же чипсы и пиво. Но Брук продолжает восклицать о необходимости сварить еще и спагетти. Реин сидит рядом с Норамом напротив Оушин с Диланом. И Тея никак не может понять причину своей неприязни, вдруг возникшей к девушке. Да, она осознает свою ревность, но… что-то еще. Что-то… Тея никак не может разглядеть. Она порой слишком пристально наблюдает за Реин, анализирует её поведение, но замечает за ней лишь желание быть центром для этих двоих. Манипуляция?
— Давайте разведем костер? — девушка с таким ажиотажем восклицает свое предложение, с таким огнем в глазах и хлопком по столу, что Тея невольно вжимается в спину стула, возжелав оказаться в отдалении от Реин. Ведет себя крайне неадекватно. Ей не стоит пить, учитывая проблемы с головой. Почему ребята ей позволяют?
— Только не здесь, — Дилан подносит горлышко бутылки к губам, окинув взглядом помещение кухни и напомнив подруге о «несчастном» случае, произошедшем когда-то в этом самом месте.
«Брук похожа на африканскую птицу», — внезапно понимает Оушин, наблюдая весь колорит эмоций, что выдает девушка. Ей не хватает пестрых перьев, которые она могла бы распушить от раздражения.
— На улице, приурок, — ворчит девушка, заставив Норама прыснуть смешком. Дилан с довольным выражением лица наблюдает за попыткой Реин поймать губами соломинку, дабы испить алкоголя из стакана.