— Это важно, — мысль перескакивает. — Всё это на самом деле важно, — прикрывает веки. — Вы так яро верите в необходимость оказания помощи мне. Направляете меня на лечение. А сами-то? — морщится, снова вздохнув, уже сонно. — Хотя… Удивительно, но Норам первый из нас прошел курс реабилитации. И опять-таки с твоей подачки.
Дилан хмурит брови, пропустив смешок:
— Это скорее было чем-то принудительным, — согревается, впитывая тепло, исходящее от Реин. Девушка остается серьезной, когда разжимает веки, попросив:
— Подумай, ладно? –чуть отстраняется, дабы установить зрительный контакт. — Насчет своего здоровья.
О’Брайен понимает намек. В очередной раз делают акцент на его поведении.
Он в курсе. Просто пока ему не до этого.
Дилан не отвечает, просто приподнимает ладонь, пальцами убрав локон волос Реин ей за ухо. Лицо девушки как-то бледнеет, мимика немеет на глазах. Это действие… Жест по отношению к ней. Не меняется.
Дилан О’Брайен испытывает необъяснимое стремление касаться волос тех, к кому испытывает сильные чувства. И плевать, что отношение к Брук видоизменилось.
Девушка активно моргает, невольно глотнув скопившейся во рту воды, открыто смотрит на парня, который убирает ладонь от её волос, вновь уставившись на языки пламени. Брук опускает взгляд. Поворачивается боком. Сидят. Молчат.
Странные отношения, построенные на привязанности.
— Поехали с нами, — слетает с языка Реин. Она сама испуганно реагирует на свое предложение, сильно стиснув пальцами веточку. Та ответно издает хруст.
Дилан продолжает молчать, но угли и дощечки в костре мешать прекращает.
Тея отходит от окна, колким взглядом повторно окинув затылки ребят во дворе. Отворачивается, сложив руки, и медленно шаркает обратно на кухню, задумчиво скользя вниманием по паркету.
***
Знаете, пора бы спать. Я, Тея Оушин, признаюсь в том, как сильно меня тяготит подобное времяпрепровождение. Уже челюсть болит от постоянных зевков. И я замерзла. Сижу на ступеньках террасы, смотрю в спины Норама и Брук, которые каким-то образом еще находят силы для бесед и смеха. Хорошо, что вокруг нет соседей. Их говор любого с ума сведет.
— Куда Дил пропа-ал? — Реин… сильно пьяна. Она уже в открытую валится на парня, используя его в качестве подушки и опоры. Нораму, судя по всему, такая роль по душе.
— Наверное, по традиции уснул в ванной, — парень напоминает об особенностях друга, и Брук заливается пьяным смехом, пихая собеседника ладонью:
— Точно, точно!
Оглядываюсь на дом. О’Брайен давненько ушел за… он не сказал, что именно ему понадобилось. Если так подумать, он проводит с друзьями куда меньше времени, чем я. Постоянно отлучается. По понятным причинам: пытается выкурить травкой негативные эмоции. Только вот…
Моргаю, опустив бутылку на поверхность деревянного пола, и встаю, направившись в дом.
Травку я выложила. Значит, он не получит успокоения.
Вряд ли Брук или Норам заметят мое отсутствие. Сомневаюсь, что они вообще о моем присутствии знали. В доме погас основной свет. Чтобы не тратить электроэнергию, с финансами у О’Брайенов совсем туго. Привыкнув к темноте, спокойно поднимаюсь на второй этаж, направившись в сторону комнаты, в которой Дилан оставил наши вещи. Я, честно, боялась, что мне придется делить кровать с Брук. Слава богу, обошлось.
В комнате горит слабый свет. Я даже не морщусь, не защищаю глаза, когда приоткрываю дверь, заглянув в помещение. И, как предполагалось, нахожу О’Брайена: сидит спиной ко мне на кровати, в ногах раскрытая спортивная сумка, все вещи вывалены на пол.
— Дилан?
Он вовсе не оборачивается с ожидаемой резкостью. Его ладони замирают внутри сумки, а плечи медленно поднимаются вверх на вздохе и опускаются на выдохе. Я переступаю порог, сложа руки бреду к нему, внимательно следя за легким подрагиванием пальцев, которыми он проводит от волос к затылку шеи, оглянувшись.
— Забыл запасную зажигалку, — пытается улыбнуться, но выходит, мягко скажем, неудачно. Вся его несобранность читается на лице. Бледном и слегка влажном. Он так ломается? Или до ручки его доводит ситуация? Осознание того, что происходит? Или… уединенный разговор с Брук принес что-то неожиданное?
— У Норама наверняка есть, — тыкаю носом в нелогичность его поведения. Встаю сбоку, твердо переступив с ноги на ногу. Смотрю на Дилана слегка снисходительно. Парень, вскинув взгляд больно виновато, нерешительным кивком соглашается, проронив:
— Да, — опускает голову, сцепив пальцы. — Верно.
— Ты плохо себя чувствуешь? — в очередной раз возвращаюсь к вопросу, который задаю довольно часто в последнее время. О’Брайен нервно потирает затылок ладонью, морщась и пытаясь выдавить что-то внятное, но опять-таки вздыхает, махнув рукой. Чем вызывает хмурость на моем лице. Приседаю на корточки, проигнорировав хруст в коленях, и заглядываю ему в глаза, со всей серьезностью, на которую вообще способна:
— Давай расслабимся.
Дилан на мгновение поднимает взгляд в потолок, видимо, ожидал от меня всего, но не… такого сомнительного предложения. Потому так долго размышляет, заставляя меня сказать это:
— Хочу посмотреть фильм с тобой, — хмурюсь, ладонями опираясь на его колени, и ниже клоню голову, щекой коснувшись своих костяшек. О’Брайен, наконец, возвращается из долин своего подсознания, взглянув на меня немного иначе. Узнаю это выражение, незаметно сглотнув от понимания того, что меня может ожидать. Пристально смотрит на меня, спустив внимание на уровень моих губ. Долго. Сижу и жду. Дилан расцепляет замок ладоней, пальцами правой коснувшись моей щеки. Проводит костяшками ниже, обводя скулу, и большим пальцем скользит по моим губам, внимательно прослеживая за своим движением. Чувствую его дрожь, но он не демонстрирует скованности, вновь встретившись со мной взглядом.
Внимательно смотрю на него, вовсе осев на пол напротив, ведь ноги начинают постанывать от боли. Продолжаю сдавливать его колени ладонями. Его ладонь знакомым образом перемещается на мою тонкую шею, сжимает кожу, но вовсе не сильно. Скольжу пальцами выше, коснувшись ремня, а носом прижимаюсь к одну из его колен, пленительно долго всматриваясь в глаза, чтобы понять, о чем он думает. Но мыслей не прочесть в стальном взгляде. Хотя это хороший знак. Дилан всегда внешне меняется, когда речь заходит о… совместном просмотре фильмов.
Правда, наклоняется ко мне неуверенно. Его пальцы стискивают мою шею, потянув себе на встречу. Полагала, что парень поцелует меня, но он просто жестко коснулся губами моих губ, с тяжестью выдохнув через нос. Смотрю на него, послушно сев обратно, когда мою шею отпускают. Опускаю руки, переплетая пальцы на коленях. Дилан прячет лицо в ладонях. Не выражаю никаких эмоций, встаю, подхожу к тумбе, выключаю свет и забираюсь на кровать позади парня, скользнув ладонями по его спине к шее. Он передергивает плечами, наверняка где-то между лопатками зудит. Осторожно проникаю холодными пальцами под футболку, носом ткнувшись ему в затылок. Парень продолжает скрывать лицо, сутуля плечи. Целую за ухом, невольно глотнув знакомый аромат кожи, и, ощутив, как его тело передергивает, прижимаюсь губами к виску, запнувшись:
— Хо-чу тебя, — с волнением роняю вздох, прижавшись к его спине костлявым телом. Чувствую, он начинает сдаваться, и обвожу пальцами его ребра, опустив ладони к ремню, полностью обхватив тело. Пальцы решительно возятся с ледяной пряжкой, продолжая углубленно дышать, ощущая, как сама отдаюсь желанию, а потому произнести следующее не составляет труда:
— Трахни меня.
И робость куда-то испаряется. Абсолютно.
Просыпается Деградация, только не лично в каждом. Она становится какой-то чужой, единой для обоих.
***
— Теперь и Тея про-па-ла, — Брук валится головой на колени Норама, ворчливо надув щеки. Парень тормозит бутылку на уровне шеи и оглядывается на темные окна дома, задумчиво изогнув брови.