Я могу разглядеть то самое место. Обрыв.
Так странно вернуться сюда с совершенно иными стремлениями.
Находясь наедине с собой и природой, меня вдруг посещает верная мысль. Наверное, ради такого раннего утра стоит жить.
Но я не успеваю как следует развить идею, ведь, встав на пороге леса и поляны, заканчивающейся обрывом, мой взгляд врезается в спину девушки, стоящей у самого края. В первый момент мне кажется, что сознание опять рисует несуществующие образы, но нет. Я узнаю эти волосы, узнаю это тело. И хмурю брови, сделав пару шагов вперед, когда девушка с напряжением в спине сжимает кулаки, вытянув одну ногу над пропастью.
— Брук? — роняю громко и хрипло. Шум воды и свист ветра уносит мой голос.
Брук Реин оглядывается с лицом, полным ужаса и горечи, но как только отыскивает меня глазами, уголки губ дергаются, искажая их в дежурной улыбке.
***
— Ты собралась? — Дилан сам не собрался. И не только в плане вещей. Он не ожидал, что возвращаться домой придется сегодня. Но дело важное.
Парень бродит по комнате, испытывая очередной диссонанс чувств: с одной стороны ему не охота уезжать, хочется побольше времени провести с друзьями, а с другой — почему-то рад, что эпопея с Реин вот-вот закончится. Его отпустит эта проблема, и он сможет заняться собой.
Тея топчется на пороге комнаты, с разочарованием пнув сумку Дилана ногой. Парень даже прыскает смешком. Ребенок.
— Нам обязательно уезжать так рано? — девушка складывает руки на груди, проходя к кровати, на край которой садится О’Брайен, проверяя сообщения в телефоне. — Ты говорил про две ночи, — напоминает, сев позади него и упершись локтями в плечи, а подбородком — на макушку. Дилан вздыхает, с суровым видом повторно прочитывая сообщение от матери, а затем убирает телефон в карман, подтянув колено к груди, чтобы завязать шнурки на кроссовке:
— Знаю. Но Роббин написала, что Брук надо явиться на осмотр к Эркизу, — кряхтит от такого положения, сам пока не до конца отошел от ночи физической нагрузки. И на что, спрашивается, ему эти тренировки? Всё равно продолжает испытывать дискомфорт даже после секса. — Собрать кучу справок и прочего дерьма, я не вникал, — объясняет Оушин. Тея смотрит перед собой, со вздохом приняв участь, и опускает голову, куснув Дилана на ухо:
— Ам, — пробует кожу на вкус и…
И резко отпрянула. Так как парень оборачивается, слегка шокировано окинув её лицо взглядом:
— Что это было? — срывается со смешком, а губы сами по себе тянутся в улыбке. Оушин опускается на колени, как-то по детски пробубнив:
— Я тебя съела.
— Чего? — О’Брайен смеется? Да. Смотрит на её серьезное лицо, и оно чертовски смешит своей эмоциональной неуместностью. Тея сутулится, опираясь ладонями на кровать, и чуть поддается вперед, продолжив спокойно смотреть на Дилана. Парень прекращает смеяться над её поведением и наклоняется к ней, желая коснуться губ, но раздается стук в дверь.
— Да? — О’Брайен отстраняется, ладонью проведя по волосам, и со скованным вздохом опускает руку, взглянув на Норама, вставшего на пороге. Обмениваются мыслями через зрительный контакт.
Помешал?
Ага.
Ну и пох.
Дилан фыркает. Норам усмехается и обращается к Тее, ведь еще не пересекался с ней утром:
— Доброе.
Оушин выглядывает из-за спины О’Брайена, кинув, и прижимается к его плечу носом, губами, наблюдая за вошедшим парнем. Тот не особо рад известию о необходимости вернуться раньше времени. Он неразборчиво объяснил ситуацию Брук, которая, кажется, выглядела неплохо этим утром. Вполне возможно, она приняла мысль об отъезде. Норам боялся, что она выкинет чего… неадекватного. Таблетки ей помогают. Однозначно.
— Давайте минут через десять выйдем, — Дилан зачем-то еще раз проверяет телефон. Ему нужно чем-то занимать руки. Норам кивает, сунув ладони в карманы джинсов, смотрит в пол, стоит на месте. Оушин клонит голову чуть набок, внимательно изучая молодого парня.
В комнате царит атмосфера сомнения и нежелания двигаться.
О’Брайен стучит телефоном по костяшкам, проявляя нервозность, и увлажняет губы, активно заморгав:
— Не оставляй её там, — вскидывает только взгляд, тут же зрительно пересекаясь с другом, который зачем-то выдает следующее, при том как-то натянуто улыбаясь:
— Брук почему-то надеется, что ты последуешь за нами, — и уголки губ опускаются, но взгляд продолжает фокусироваться на О’Брайене, который приоткрывает рот, но быстро принимает собранный вид, и сдавливает зубы, исказив лицо напряжением.
Оушин невольно хватает пальцами ткань кофты Дилана, крепко стиснув и потянув на себя. Парень ощущает это и переводит тему:
— Где Брук?
— Ты же знаешь, она долго собирается, — Норам сам же выдыхает с облегчением. Неудачная шутка. Совсем не шутка. Реин выглядела серьезной, когда заикнулась о таком варианте.
— Посмотрю, на каком этапе она застряла, — Норам хлопает ладонью по двери, выходя из комнаты, и с опущенным в пол взглядом медленно шагает в сторону спальни, в которой он провел ночь с Брук.
Дилан вновь смачивает губы и оглядывается на Тею. Девушка режет его взглядом. Вполне спокойным, но парень улавливает в нем напряжение, а потому улыбается краем рта, дабы все её тревоги на этот счет к черту испарились.
Норам Реин без стука открывает дверь в комнату, хотя Брук ясно дала понять, что ей нужно время побыть одной в связи с резкими изменениями в планах.
— Так, женщина, мы… — парень встает на месте, держась пальцами за холодную ручку. Исследует взглядом помещение. На кровати раскрытая сумка, вещи сложены рядом. Норам хмурит брови, оглянувшись в сторону ванной комнаты, и делает шаг за порог, намереваясь проверить наличие там Реин. Но взгляд цепляется за собранный волнами ворсистый ковер за кроватью.
Оушин задумчиво исследует лицо О’Брайена. И всё еще неуверенно улыбается в ответ.
Норам медленно обходит кровать, застыв, когда в поле зрения попадает прозрачная баночка с белой этикеткой и ярко-синей крышкой, валяющейся в отдалении. Россыпь белых плоских таблеток. Парень медленно ведет взгляд дальше, коснувшись им босых стоп. Ноги в неестественном положении.
Резко перескакивает на раскинутые руки с разжатыми ладонями, вымазанными в белом порошке, оставшимся после попыток раздавить таблетки.
В легких застревает кислород. Норам непроизвольно открывает рот и с ужасом отступает назад, уставившись на бледное лицо девушки, прикрытые глаза которой обращены к потолку, а глотка забита белесой жидкостью, стекающей с краев распахнутых губ.
========== Глава 39 ==========
Жизнь или Смерть?
Оглушенный разум не воспринимает ни единых звуков окружающей реальности. В ушах гудит. Давление ударами приходится по вискам, отдает в кончиках пальцев. Прекрасно осознаешь, где находишься, вот только всё равно пребываешь в прострации, не воспринимая ни течение времени, ни голосов, ни передвижение силуэтов людей.
Сидят рядом на холодных железных сидениях скамьи. На свободных местах рядом сменяются незнакомцы. Не запоминают их лиц, не обращают на них взоры, не реагирует на голоса. Они погружены в свой омут. Один, единый для обоих купол тяжелой пустоты, обволакивающей тело.
Сутулятся, их тянет к полу, но продолжают сохранять сидячее положение. Норам сцепил ладони, прижав бледными костяшками к губам, разъедает немигающим взглядом угол стены, в котором зрительно застревает на долгие часы сознательной тишины. Белки глаз красные от перенапряжения. Веки еле заметно дергаются. Дилан сбоку. Упирается спиной в холодную стену, голова чуть опущена, колени раздвинуты, ноги немного вытянуты вперед, пальцы цепко сжимают мятую упаковку сигарет. Взгляд уперся в пространство, направлен в пол, но не находит точки соприкосновения с чем-либо.
На лицах — ничего. В головах — молчание мыслей. А вокруг шумит реальный мир.
С болью в глазных яблоках Норам переводит внимание на мужчину и женщину, беседующую с одним из врачей. Он с сожалением сообщает негативную новость и подбирает верные слова, понимая, какие эмоции может вызвать весть о смерти дочери. Вот только лица взрослых остаются неизменными, а мисс Реин лишь вздыхает, вздернув бровь, будто бы ожидала, что всё этим закончится. А потому её не застает обескураженность.