Дилан рывками мотает головой, вцепившись ладонями в мои колени. Продолжает клонить лицо. Мне надоедает его скованность, поэтому присаживаюсь на корточки, продолжив играть с его волосами пальцами одной руки, пока вторая опирается на пол. Правда, заглянуть ему в глаза не удается. Он только ниже опускает голову, продолжая демонстрировать моему вниманию макушку.
— Мы очень, — сглатываю, невольно замявшись, — очень переживаем, понимаешь? — наклоняю лицо к плечу. — Ты ведь хочешь, чтобы мы остались с тобой? — пытаюсь надавить на больное. — Ты должен будешь отправиться в больницу. Хорошо?
Отрицательно качает головой. Щурюсь, раздраженно сжав его волосы, и готова рявкнуть, чтобы вразумить этого идиота, но боюсь потерять влияние на него. Как бы то ни было, Дилан в чем-то пытается слушать меня, его волнует мое мнение, я в целом. Думаю, было бы это не так, он бы давно заткнул меня.
Смягчаюсь, погладив его по голове:
— Пора, Дилан. Больше нельзя откладывать.
Дилан касается лбом своих колен, накрыв руками затылок. Дрожит. Доносится глубокий всхлип. Хриплая попытка стабилизировать дыхание.
Нервно прикусываю губу, ладонями коснувшись его плеч, и моргаю, зная, как неприятно прозвучат следующие мои слова:
— Мы не будем такими, как наши отцы, да?
Его громкие вздохи умолкают. Не пойму, дышит ли он вообще. Опасливо сажусь на колени, руками скользнув под его плечами, и пальцами сжимаю ткань футболки под кофтой. Стараюсь обнять его как можно крепче. В локтях издается хруст моих костей. Игнорирую дискомфорт, носом уткнувшись в изгиб влажной шеи, и вдыхаю аромат никотина. Его руки медленно сползают с затылка, тяжестью ложатся на мои плечи, после с силой обхватив хрупкую шею. Морщусь, но не издаю ни писка, предпочитая такой контакт с ним, чем никакой вообще. Кажется… будто мы так давно этого не делали. Меня посещает спокойствие. В груди больше не жжется. Это самое жжение теплом разливается по телу, как ванильный сироп по испеченным вафлям.
И только я погружаюсь в нашу общую тишину, как Дилан, крепче стиснув меня руками, довольно разборчиво произносит:
— Не говори. Никому. Я сам разберусь.
Распахиваю веки, уставившись в потолок с неприятным осознанием, и сжимаю губы, повторно вжавшись носом в его шею. Первый глубокий вдох. Второй — меняю положение рук, опершись ладонями на его плечи. Встаю с колен, избегая зрительного контакта, а парень наоборот теперь ищет его, старательно всматриваясь в мои глаза.
— Тея? — хмурит брови, ведь я не даю ответа, отцепив от себя его пальцы. Это дается просто. Отступаю назад, недовольным взглядом врезаясь в пол под ногами. Дилан пристально и уже без былых слез смотрит на меня, сурово повторив:
— Тея.
Я не хочу откладывать или вновь позволять ему «самостоятельно» решить проблему. Он только сильнее углубляется в неё.
Он себе не поможет.
И когда моя стопа перешагивает порог, Дилан резко вскакивает, понимая, что я уже все для себя решила:
— Тея!
Я сообщу о твоей зависимости
С отяжеленным и частым дыханием сдавливаю кулаки, рывком бросившись ступать вперед по коридору, обратно в комнату. На лице натянутая маска из напряжения и паники, скользящей холодом под кожу.
Хочешь этого или нет
Когда вхожу в помещение, из комнаты Рубби доносится грохот, заставляющий меня с силой захлопнуть дверь. Отхожу от неё, коснувшись пальцами висков. Массирую. Шум извне. Дилан решает выместить кипящие эмоции на предметах мебели. Он ведь должен как-то избавляться от них.
Хочешь или нет
Хватаю телефон, почему-то со страхом набирая сообщение Роббин. Пальцы заметно дрожат. Но больше нельзя оттягивать.
Она должна быть в курсе всего, что происходит. Она должна знать, что О’Брайен принимает травку. Она должна наконец понять, насколько ситуация серьезная.
Пока он дома
Пишу это нескладное сообщение, не следя за пунктуацией и прочими правилами правописания. Набор слов. Сумбурный поток, подкрепленный моей усталости от происходящего.
Надо успеть, пока он здесь
Слышу дверной хлопок. Застываю. Отдаляющиеся шаги. Хмуро улавливаю шарканье, надавив на кнопку отправления, и быстро выскакиваю в коридор, оглянувшись по сторонам. В темноте звуки тонут, мне с трудом удается понять, откуда раздается шум. Первый этаж. Спешу к лестнице и хватаюсь за край стены, вышагнув из-за неё к ступенькам. Дилан набрасывает капюшон, закрывая за собой входную дверь.
Нет
Не убегай
Моргаю, кинувшись вниз. Поскальзываюсь, но перила помогают устоять на ногах. Прижимаю телефон к груди, чувствуя постоянную вибрацию входящего звонка. Тело не готово к подобной нагрузке. Перед глазами вспыхивают белые пятна, когда дергая дверь, выскользнув на влажное крыльцо.
Когда-то я дала обещание
что постараюсь быть полезной, чтобы затем уйти
Над головой черный купол, дождь крупными каплями сыплет на землю, мешая мне разбирать окружение. Дилан, сутулясь и спрятав в карманы кофты ладони, направляется к криво припаркованной машине. Морщусь, спустившись с крыльца, и босая, ступая по лужам, по скользкой траве, несусь за ним, плюясь дождем, обливающим тело. Одежда тяжелеет.
Но теперь я хочу быть полезной, чтобы остаться
Не могу предположить, откуда берется столько выносливости. Я преодолеваю расстояние от дома до тротуара соседнего участка, возле которого припарковался О’Брайен, и вытягиваю руку, с силой вцепившись пальцами в его промокшую кофту. Дилан не успевает оглянуться, как мои ладони цепко скользят по его талии, крепким узелком связавшись в районе солнечного сплетения. Прижимаюсь к его спине, оттягивая назад, а он настолько опьянен травкой, что чуть ни теряет равновесие. Хватается за забор, повернув голову. Чувствую, как режет взглядом мой затылок, но к черту тебя и твое возмущение, придурок. Я заставлю тебя остаться. Даже если ты навредишь мне.
Стоим вот так. Два идиота под проливным дождем, застилающим всё перед глазами. Смотрю в асфальт, мокрой щекой прижавшись к ткани.
Слышу шум мотора, но звучит отдаленно. Наивно надеюсь, что это приехала Роббин с Эркизом, но это было бы слишком хорошо и удачно для мира, в котором мы существуем.
Ветер тормошит прилипшие к шее волосы. Покрывает кожу мурашками. Не чувствую холода. Все мысли лишь об одном — задержать. Поэтому когда Дилан начинает двигаться, меня бросает в жар от паники — и я крепче стискиваю руки, подтвердив свое нежелание уступать.
Но О’Брайен не избавляется от моих рук. Он просто шевелится в их узком кругу, поворачиваясь ко мне всем телом, а потому теперь мне приходится откинуть голову назад. Теперь носом утыкаюсь в его грудь, всё еще с напряжением ожидая резких действий с его стороны.
Шум мотора затихает. Сквозь шум дождя слышу хлопок дверцы.
Но полностью отдана главной задаче. Придаю своему лицу как можно больше решительности и поднимаю глаза, установив с парнем зрительный контакт, но встречаю в его глазах вовсе не раздражение, отчего выдыхаю через губы, оставив их разжатыми.
Дилан нежно водит большими пальцами по локтям моих рук. Его взгляд вдруг отражает смирение, которого я никак не ожидала увидеть. А потому так глупо хлопаю ресницами, открывая и закрывая рот подобно рыбе. Но всё еще боюсь, что мне это кажется, поэтому продолжаю крепко сжимать ткань одежды на спине.
О’Брайен глубоко вздыхает, выпустив с губ пар, который разбивают капли дождя. Его голова устало наклоняется, веки с силой сжимаются. Утыкается лбом в мою макушку, заставив меня чуть отвести взгляд в сторону. Дыхание касается переносицы. Не двигаюсь, словно могу спугнуть.
Вновь грудь наполняется теплом. Вновь наступает тишина. Наша. Одна на двоих, которую мы разделяем, чувствуя знакомое родство.
Уголки моих губ дрогают, улыбка напряженно возникает на мокром лице. Телефон давно лежит где-то в ногах и продолжает вибрировать. Дилан скользит мокрыми пальцами по моей шее, сдавив в районе затылка, и приподнимает мою голову. Прикрываю веки, хватая морозный воздух ртом, когда его губы холодом касаются виска. Дрожью обдает спину. Ладони смещаются на изгибы его локтей, доверительно отдаюсь ощущениям, отдалившись от задачи контролировать ситуацию.