Мне не нравится это слово
Но
— Я тоже, — шепчу, ощутив, как внутри всё противоречит моим мыслям, вызывая приступ тошноты, но борюсь с Деградацией, признавшись:
— У меня к тебе больше, чем ты думаешь.
Дилан прижимается щекой к моей щеке, сильнее склонив голову. Рвано дыша, я старательно противостою Деградации, повторив:
— Я тоже.
«Тея. Я люблю тебя».
— Тоже, — нет, это неправильное слово, но, думаю, на самом деле оно предполагает не какое-то конкретное чувство, а совокупность многих. И потому я принимаю его, таким образом кратко выражая, что чувствую.
Топот ног. Шаги. Те самые.
Нехорошее чувство кольнуло в груди, заставив меня отпрянуть от парня, чтобы отыскать источник того самого шума.
Сознание канет. Разум меркнет, не веря, не доверяя, не…
Комок звуков встревает в глотке, а глаза отказываются воспринимать, ведь этого больше не должно быть.
Не соображая с необходимой ясностью, дергаю Дилана на себя, когда мощный на вид толстый мужчина в капюшоне черной куртки внезапно выскальзывает из-за спины парня, вынув ладонь из кармана.
Спотыкаюсь о бордюр, вскрикнув, а О’Брайен, отвлекаясь, подхватывает меня, не своевременно оглянувшись на мужчину, который хватает его за плечо, с размаху нанеся удар второй рукой в живот. Дилана моментально скрючивает. С его губ срывается непонятный хриплый звук, а тело горбится, пока свободная от меня ладонь хватается за запястье мужчины. Я всё-таки падаю на асфальт, но Дилан крепко держит мой локоть. С ужасом взгляд врезается в рукоятку ножа, острие которого проходит слой одежды, добравшись до кожи и успешно пронзив её.
Застываю, осознав, что не могу глотнуть кислорода. Мужчина мощным рывком выдергивает холодное оружие, не жалея сил пихнув от себя О’Брайена. Ноги парня заплетаются от нетрезвости и болевого шока. Он спотыкается о бордюр, рухнув на спину, свободной ладонью схватившись за «порванный» бок живота.
Широко распахнув глаза, смотрю на Дилана, корчащегося от нестерпимой боли, и открываю рот, выронив что-то вроде полного ужаса вздоха, после которого хочу ближе подползти к парню, в панике накрыв рану своими ладонями, но вдруг Он грубо хватает меня за плечи, дернув вверх.
Непроизвольно кричу, задергав ногами по асфальту. Свободной рукой пытаюсь нанести удар по Нему, но Он избегает моих попыток, потащив меня куда-то в сторону, правда, практически тут же моя вторая рука натягивается, ведь Дилан продолжает до синяков и пульсации крови в пальцах держать мое запястье. Со слезами смотрю на стонущего от боли парня, еле приподнявшегося на локоть и готовящегося присесть.
Мужчина обхватывает рукой мою шею удушающим захватом, а сам вновь крепче берется за нож. Один его взмах. Я в безумии прослеживаю за движением его руки и в ужасе отдергиваю руку. Запястье выскальзывает из мокрой ладони О’Брайена. Тот хлопает ею по дороге, потеряв опору, а нож пронзает воздух, из-за чего мужчина поскальзывается, потеряв равновесие. Не знаю, каким образом я успеваю анализировать. Возможно, всё дело в адреналине. Пользуюсь секундой и стопой со всех сил начинаю колотить мужчину в пах, наплевав на то, как мышцы ног сводит болью. Он рявкает мне в ухо, оглушив, и я поворачиваю голову, до отвратительного щелчка кожи прикусив его подбородок. Мужчина издает стон боли, я перехватываю руку с ножом, а Дилан, кое-как привставший на одну ногу, выворачивает запястье мужика, отчего тот роняет нож, но успевает с ноги нанести удар парню в травмированный бок, а меня отшвырнуть в сторону.
Падаю на асфальт, задыхаясь паникой, бьюсь лбом, царапаю ладони. Но адреналин выступает верным другом, помогая мне моментально реагировать на происходящее. Вскидываю голову, с режущим страхом наблюдая, как мужчина начинает избивать О’Брайена ногами.
В окнах мелькают тени. Кто-то приближается к подоконникам и быстро отступает. Игнорирую неспособность тела действовать и вскакиваю, подбегая к мужчине. Спешно хватаю нож с асфальта, размахиваюсь. В голове одна мысль — спасти. А на остальное чертовски насрать. Хочу на хрен вырезать этому уроду глазные яблоки.
Уроду, который должен оставаться в прошлом. А не врываться в мое настоящее.
Мужчина резко оглядывается, перехватив мою руку, и наносит мне удар под дых. Я хриплю, сморщившись от боли, роняю нож, но успеваю откинуть его стопой в сторону. Правда, оказывается, он несильно ему нужен.
Мужчина опрокидывает меня на асфальт, схватив за волосы, отчего рву глотку криком, вцепившись в свои локоны на затылке, которые он сворачивает в кулак, потянув меня чуть вверх за голову. Лезет второй рукой за пазуху.
Разжимаю один глаз, с болью отыскав Дилана, который кое-как пытается приподняться на руки, стоя на коленях, но хватается за живот, рухнув лицом в жесткую поверхность. Губы дрожат. Я мычу, захлопав стопами по асфальту, когда мужчина тянет меня за волосы, волочит за собой. Готовлюсь дать отпор, но над головой звучит щелчок затвора, после чего макушки касается ледяное оружие.
— Не сопротивляйся! Иначе я на хуй пристрелю вас! — его голос. Голос из кошмаров.
Мычу сквозь сжатые губы и сжимаю веки, роняя слезы, когда мужчина продолжает тащить меня за волосы по асфальту. Задеваю босой стопой нож, и распахиваю веки, рванув туловищем к оружию, но меня с новой силой оттягивают назад, нанеся удар ногой в спину.
Кричу от боли. Он что-то шепчет под нос, бубнит. Мне не разобрать. Мозг отказывается верить, а Деградация жжением посмеивается надо мной. Миг — и мужчина рывком волос заставляет меня встать на дрожащие ноги.
Распахиваю веки, продолжая ногтями вредить его запястью руки, держащей меня за волосы. С замеревшим сердцем пристально смотрю на распахнутый багажник чужой машины. Жалобно пищу, понимая, что этот кошмар действительно происходит. Это…
Мужчина спешит, выкручивает мне одну руку за спину, заставив наклониться и опереться второй на дно багажника.
— Залезай! — орет на ухо, приставив дуло к виску. Качаю головой, срываясь на плач, и он подхватывает меня, рывками запихивая внутрь тесного багажника. Я кричу от ужаса, но мой голос обрывается в момент, когда пальцы ладоней, проникнув глубже, нащупывают что-то ледяное, металлическое. Не до конца разобравшись, что это (в этом нет необходимости, черт возьми), сжимаю губы, нахмурившись, и хватаю тяжелый для меня предмет, развернувшись и со всех оставшихся сил врезав… огнетушителем для машин по голове мужчины, которому все это время избегала смотреть в глаза.
Один удар. Его голова откланяется в сторону. Я повторяю удар с новой порцией ярости. Адреналин правит телом. Паника перерастает в злость. Агрессия дарует мне сил. Третий удар по жирной роже — и, сидя на краю багажника, обеими ногами пихаю мужика от машины. Он не падает на асфальт, но отходит на пару шагов, разбитым носом выдохнув сгусток крови, а я подскакиваю к нему, с хриплым воплем повторив удар тяжелым предметом по лицу, отчего голова мужчины резко отворачивается в сторону, но он не падает полностью. Лишь валится на колени, опершись руками на асфальт, в одной из ладоней по-прежнему сжимая оружие. И резко оглядывается, направив его на меня, но с очередным криком, помогающим мне действовать с особым гневом, бью по мелкому пистолету, вышибив в сторону.
Разум отдает команды. Существует отдельно от меня. И он приказывает телу ринуться за оружием, что я моментально исполняю, бросившись за пистолетом. Рухнув на колени, карябаю джинсы, кажется, травмирую суставы, но в руках оказывается заветное оружие. Вскакиваю, хромая, и оборачиваюсь, молниеносно вытянув перед собой пистолет. В этот миг мужчина застывает, успев привстать всего на одно колено. Руки раскинуты в стороны. Напряжены.
Наши взгляды встречаются. Я смотрю в темные глаза своего кошмара, и разум канет в тот ужас, что свойственен мне. Ребенок внутри меня забивается в дальний угол, прячется, рыдая навзрыд. Он смотрит. Прямо. Не моргает.
Я не помнила его лица. До этого момента. Но я всегда знала, как выглядят его глаза: карие с широкими зрачками. Всегда знала, как от него пахнет: чем-то собачьим, с примесью алкоголя.