Открыв глаза, Илья понял, что самолет уже успел вылететь. Несколько минут он ходил вокруг металлических сидений и глазел то на свой билет, не решаясь подойти к стойкам регистрации, то на отражения в темных стеклах. Видел себя, и хотелось вызвать рвоту.
– Я сам себя не короновал, как Наполеон Бонапарт, – шептал Илья про себя.
Ночь густая, и этот воздух по-прежнему глотать нельзя. В нем только боль. Больше ничего. Мир становился все более отвратителен с каждой минутой. Ничего не ясно. Можно ли улететь? Что делать с билетом? Катя спит где-то на Петроге.
На последнем сидении в дальнем ряду сидела девушка. Она спала. Илья стеснялся, но разбудил ее:
– Девушка, девушка. Пожалуйста, проснитесь.
Илья объяснил ей свою проблему, а та, сквозь сон, объяснила, как обменять билет. Парень стоял и просто озирался вокруг. Цифровые табло, ламинированный пол, древний Псков. Не сон? Нет, не сон. Но и на реальность мало похоже.
Подойдя к стойке регистрации своей авиакомпании, Илья судорожно протянул свой билет.
– Можно ли как-то обменять? Могу доплатить. Но мне точно надо улететь, меня ждут.
Девушка с белым воротником из-под пилотки посмотрела на него. Пощелкала.
– Знаете, да, можно. Но даже не хочу вас расстраивать. Борт, на который вы опоздали, не выходит сейчас на связь. Мы не знаем, что с ним.
– Обменяйте билет на самый ближайший до Питера, я тут подожду.
Девушка перебила время и выдала новый посадочный Илье. Он медленно отошел от стойки, читая написанное на куске перфорированной бумаги. Топтался из стороны в сторону, коротал время. А что коротать, когда до вылета еще семь часов? И кушать хочется. Подошел снова к стойке – сколько прошло минут он не знал.
– А что там со старым моим рейсом? Ну, на который я опоздал? Вы говорили, что на связь он не выходит.
Девушка замешкалась, попросила минуту. После короткого звонка она жестом попросила Илью наклониться к ней.
– Он разбился через девять минут после взлета. Подробностей я не знаю. У вас там не было близких?
– Нет, – сухо ответил Илья, оседая спиной вдоль пластика стойки.
– Только не поднимайте панику, я вас прошу.
Закрыл глаза. Перед ними последние пять лет жизни, словно тонны воды. Что-то бесконечное. Люди, разговоры, события. И горящий самолет. Счастливый случай, который позволил ему ступить на твердый берег. Всех вдруг стало жалко. Десятки тех, кого он знал лично, и пара сотен, кто сейчас погиб при крушении. По новостям еще ничего не сказали, а он тут уже и все знает.