- Ну, я сделал то, что бы сделал любой на моем месте, - ответил Малкольм, хотя его щеки зарделись от лестных слов, произнесенных шерифом в его адрес.
- Что вы здесь делаете? – сурово спросил Сид, словно благодарности и вовсе не было всего пару секунд назад.
- Мы шли к моему дому и услышали выстрелы. Бывший шериф сказал, что это ваш приказ - отправить всех не достигших восемнадцати в мой дом.
- Да, - кивнул Сид, поднимая с пола оброненный револьвер и возвращая его в кобуру. Его движения были слегка медлительны, а в глазах читалась растерянность и жуткая усталость.
- Мы хотели взять с собой и девочку – сестру Джонаса, - но ее мать взбесилась, стоило ее попросить отпустить дочь. – Малкольм чувствовал себя неловко, боясь, что шериф осудит его за то, что он не настоял и не забрал с собой восьмилетнюю Триш Парвис.
Но шериф лишь тяжело вздохнул, после чего медленно закивал головой.
- Ты молодец, младший помощник, а теперь идите к дому и будьте осторожны. Я должен найти свою жену, думаю, она где-то в доме.
От слов шерифа, по спине Малкольма пробежался холодок.
- Шериф…
- Со мной все в порядке. Идите. Ну же!
Как только Малкольм и Эллин покинули его, Сид Рассел принялся осматривать дом, не оставляя без внимания даже пространство под столом и стульями. Чем дольше он ее искал, тем сильнее его охватывала злость. Он отбрасывал за спину стулья, переворачивал верх дном кровать, откидывал в сторону мешки с зерном. Он догадывался, где могло быть тело его жены, но сознательно затягивал время, прежде чем проверить вероятное место. Когда же все в доме было перевернуто, а то, что было не слишком прочным – сломано и разбито, Сид Рассел подошел к дверце в полу, что вела в погреб, и со злобой и страхом распахнул ее.
Погреб был затоплен дождевой водой, и в этой воде плавало тело его жены Ирэн. Ее когда-то красивые глаза, а теперь абсолютно-красные, были открыты, но она не смотрела на мужа, а куда-то в пустоту. Ее длинные волосы были невидны в мутной воде. Кожа была бледной и покрытая синяками. Особенно страшно смотрелись покусанные до мяса губы и искривленная шея, на которой виднелись темные следы от пальцев.
Шериф дотянулся до ее лица и нежно коснулся лба. Тело было холодным. В своей голове он отчетливо слышал ее голос и смех, но он прекрасно понимал, что этот голос с каждым днем будет становиться все тише и менее отчетливым, пока не превратиться в далекое воспоминание, которое не будет согревать его душу. Тело Ирэн слабо качнулось на воде, после чего неторопливо начало тонуть. Шериф подхватил ее за правое предплечье, прежде чем она ушла полностью под воду, после чего потянул изо всех сил на себя и вытащил из погреба.
Он осторожно положил ее на пол, для того чтобы закрыть дверцу погреба и перевернуть кровати на ножки. Положив обратно матрац, набитый соломой на дощатую поверхность, он вернулся за телом жены. Взяв ее на руки, он опустил ее на кровать, подложил под ее мокрую голову подушку, после чего укрыл простыней.
- Спи, дорогая, - прошептал он. – Я скоро вернусь. А пока, мне нужно разобраться с этими тварями раз и навсегда.
Сразу, как только он поцеловал холодный лоб и каждую щеку, Сид Рассел поднял с пола одну из отрубленных рук (ту, что была покороче) и прядь волос, которые были очень похожи на волосы его жены, но принадлежали Безликому, спрятав их в карман своего плаща. Закрыв за собой дверь, шериф отправился к дому Парвисов, в котором проводился обряд по вызову братьев Анку.
***
Непрекращающееся урчание желудка Билла Тейта напоминало Альберту Дрейку каждый раз о том, что он сам был очень голоден и был не прочь оказаться за богатым столом в доме своего отца. Поэт Роберт Мас Вин Дрейк отличался худобой, но при этом любил вкусно и много поесть, а посему завтрак, обед и ужин в его доме превращался в праздник живота. Здесь вам было место и разным мясным нарезкам, жареной и запеченной с различными приправами рыбинам, десяткам видов сыров и вин, овощам и фруктам, пышным выпечкам и разноцветным желе.
Билл протяжно замычал от досады и жалобно озвучил все мысли Дрейка:
- Как же хочется сейчас чего-нибудь поесть, скажем: запеченного в винном соусе сома, фуа-гры и фандю со свежим хлебом.
- А на десерт парфе и клубничного мороженного, - мечтательно подхватил Франс.
- А как насчет куска черного хлеба с водой? - спустил их с небес на землю Винс Стоун. За этот день, его вечно сияющие здоровьем кудряшки словно потеряли свой иссиня-черный цвет став тусклыми и сухими.