- Извините, тогда получается - вам не меньше семидесяти лет. В это сложно поверить! По мне, так вам и пятидесяти лет не дашь.
Либрук сменил свою сдержанную улыбку на радушную, отчего стал похожим на настоящего добряка, потеряв свой настораживающий опасный облик.
- Так и есть. – Джордж Либрук еле заметно кивнул, после чего оглядел комнату с явным интересом, словно видел ее впервые. Хотя, кто знает – возможно, так оно и было. Его покои находились, скорее всего, в главном здании общины и были гораздо просторнее этих. – Я хотел бы принести вам извинения от имени всей общины в целом и Баретта Гибсона в частности. Он не плохой человек, но часто страдает сам из-за своего вспыльчивого характера.
- Ему бы стоило научиться вначале искусству диалога. Мне трудно простить того, кто не удосужился собственнолично прийти сюда и попросить прощения или хотя бы сказать пару сочувствующих слов.
- Прекрасно вас понимаю, - покорно согласился с ним проповедник. – Но только знайте, что истинную силу Океана Надежд способен ощутить лишь тот, в чьем сердце нет места злости и ненависти к ближнему своему. Когда-то я был молод и был обижен на весь Мир, считая его несправедливым только ко мне и благосклонным ко всем остальным. Я считал, что нет более обделенного милостью человека, чем я. Но, затем я ступил на свой истинный жизненный путь и признал свои ошибки, поняв, в чем я был не прав. И знаешь, чем это обернулось?
- Не представляю, - немного с пренебрежением отозвался Джек. Алекс слегка скривил уголки губ, в знак неудовольствия, а проповедник продолжил, как ни в чем не бывало:
- Я стал другим человеком. Я понял, что искать поддержки и сострадания от нашего Мира - не главное. Главное – получить ее от Мира Вечности, и тогда все Миры будут к тебе благосклонны.
- К сожалению, я не верю в Него.
Либрук в удивление приподнял брови и повернулся в сторону Криза, ожидая от того подтверждающего кивка, но Криз продолжал молча стоять у дверей и ни один мускул не дрогнул на его лице.
«Сейчас он скажет, что в его храме нет место неверующим и что я должен покинуть их» предположил Джек. Но Либрук только пожал плечами и добавил:
- Это твое право, хотя я не разделяю твоих убеждений, я все же не могу их не уважать. Что же, можешь отдыхать дальше. Ты еще недостаточно накопил сил. Нам же, пора идти на работу, не так ли Алекс?
Тот молча кивнул.
- А можно, я пойду с вами.
- Ты не перестаешь меня удивлять, мой друг. – Либрук похлопал его по плечу и открыто улыбнулся, обнажив абсолютно-белые зубы. – Твое желание похвально, но работа на шахте отнюдь не легкое время препровождение, особенно со сломанным плечом.
- У меня был только вывих, - поправил проповедника Джек.
- Конечно, - поспешил он с ним согласиться. – Но даже с такой травмой тебе будет нелегко.
- Я знаю, что меня ждет. У меня есть опыт в таких работах.
Либрук вновь оглядел его с нескрываемым интересом, а его глаза заблестели, словно в них отражался не Джек Беллами, а большой золотой самородок, добытый на местной шахте.
- Тогда, если ты чувствуешь в себе достаточно сил, чтобы помочь нам, я не смею тебе отказывать. Алекс, позаботься, чтобы Джеку Беллами выдали рабочую одежду и нужные инструменты. И, ради Океана Надежд, проследи за тем, чтобы не нагружать его чрезмерной работой.
- Хорошо, - кивнул Криз, после чего вышел в коридор. За ним последовал и Либрук, протянув на прощание руку.
За высоко расположенным окном, слышались голоса прихожан, которые собирались на работу. Джек не мог их видеть, но мог разглядеть синеву неба и медленные облака, плывущие в сторону запада. Джек поправлял постель, на которой лежал, когда за его спиной раздался голос Эйрин.
- Это правда?
Джек обернулся. Она стояла в проеме дверей, слегка смущенная, но и решительная в то же время.
- Что правда? – спросил он, хотя прекрасно знал, о чем шла речь.
- Что ты…любишь меня.
***
Шахт было три: две большие - явно старые - и одна поменьше, не столь глубокая. Джека Беллами утвердили в новую, где работой руководил Алекс Криз. В других командовал Баретт Гибсон – агрессивный бородач, и Гилберт Коннорс – мужчина сорока лет, с крепкими руками и широкой спиной. По словам Алекса, до того, как попасть в общину он был довольно известным участником кровавых боев в губернии, что находилась восточнее от этих пустынных мест. Бросил он бои, когда лишился одного глаза, вместо которого теперь зияла пустота. Травмированный глаз он прикрывал повязкой лишь во время работ в шахте, да за обеденным столом. В свободное от работы и трапез время он предпочитал не скрывать своего обезображенного лица.