"Когда-нибудь, я дойду до Тебя и услышу торжественную мелодию Вечности. Смогу загадать свое Желание и звуки Вечности сменится голосами Клэр и Кэтти".
— Все мы грезим о Нем — кто-то больше, кто-то меньше.
Кевин и Линин резко обернулись, увидев перед собой высокого улыбчивого старика в белой одежде.
— На этой картине, — произнес Кевин, чувствуя покалывания в горле. — На ней изображен Океан Надежд, ведь так?
— Он самый, — кивнул маг, после чего взглянул на картину так, словно видел ее впервые.
— Но, откуда вам известно как Он выглядит?
— Я не знаю, как именно Он выглядит, Кевин. Просто я Его себе таким представляю: Огромным, Безмолвным и Прекрасным.
— Это ваша работа? — поинтересовалась Линин.
Кевину тут же вспомнились слова сына Эрстана — Мэджика Шайна: "Это я их создал, при этом без никакой магии". Но, владыка Фаржэ оказался не столь банален:
— Нет, я просто поделился своими образами и представлениями и силой мысли послал их в воображения великих мастеров из губернии Эвиан. Они и перенесли мои мысли на холст. Конечно же, я мог создать картину исключительно с помощью магии, но тогда ни в одной картине не было души, которую могут передать только руки великих художников-мастеров. А теперь, давайте пройдем в зал, что расположен в конце коридора. Там мы продолжим нашу беседу.
Есть Кевину совсем не хотелось, но он все же отведал от блюд, предоставленных столь любезно хозяином дворца. Линин, так же, как и он, проявила сдержанность в еде, хотя так же попробовала кое-что со стола, исключительно для того, чтобы не обидеть волшебника. Еда оказалось на вкус очень оригинальной и не похожей на все то, что им приводилось пробовать ранее. В остальном, весь вечер прошел в беседах. Чтобы не показаться настырным и неблагодарным, Кевин не стал затрагивать речь о призовом даре, решив подойти к сути их прихода постепенно и осторожно.
— Как вам у нас в Фаржэ? — поинтересовался Эрстан.
— Просто великолепно! — искренне ответила Линин. — Таких прекрасных мест, мне еще не приводилось видеть ранее… разве что в саду Мэджика Шайна.
— Вы бывали у моего сына в гостях? — на лице Эрстана проявился неподдельный интерес, а с лица его и пропала улыбка.
— Да, — кивнула Линин. — И, пожалуй, сад — лучшее воспоминание о нашей с ним встрече.
После такого ответа Линин, Кевин ожидал от мага ответной реакции в виде гнева или обиды, или же просто желание услышать всю историю целиком, но вместо всего этого, маг Фаржэ только весело рассмеялся и сообщил им, что прекрасно их понимает.
— Мы с сыном давно уже не в ладах. С ним трудно найти общий язык, так как он никогда не идет на компромисс. Возможно, он вам поведал даже причины нашего отдаления друг от друга.
— Да, — кивнул Кевин и, словно извиняясь, добавил: — Он сказал, что вы были слишком заняты своими делами и мало интересовались его жизнью.
— Что же, — вздохнул маг, — Вполне возможно, что он и прав. К десяти годам, когда у него начало проявляться магическое начало, я взял полностью его под свою опеку, пытаясь вырастить из него в первую очередь сильного мага. Возможно, мне стоило больше замечать в нем сына, а не приемника. К двадцати годам ему надоело чувствовать себя просто "сыном владыки Фаржэ", и он решился доказать всем и, в первую очередь мне, что его сила ничем не уступает моей.
На миг Эрстан замолчал, и Кевин уже решил, что знает продолжение рассказа. Скорее всего, Мэджик Шайн попытался занять место отца, прибегнув к заговору своих сторонников, но его подлый план был вычислен и подавлен, а его самого изгнали на Пустынное Плато.
Но, как оказалось, правда была гораздо гуманнее.
— Мой сын захотел произвести впечатление на жителей Фаржэ и одарить их магическими дарами. Но из-за малого опыта и силы, вышло так, что дары оказались с побочными эффектами.
— Например? — поинтересовалась Линин, слушая мага с нескрываемым интересом.
— Люди, которые приобрели способность дышать под водой, постепенно начали терять способность дышать простым воздухом. Люди, владеющие магией огня, теряли над ним контроль, что приводило к локальным пожарам. Те, кто могли становиться невидимыми, теряли способность возвращения видимости. — Маг грустно усмехнулся, смотря в сторону, туда — где проецировались его воспоминания. — Те, кто еще недавно благодарили моего сына за доброту и бескорыстие, кляли его и ругали, требуя забрать свои дары назад, и сделать все как было раньше.