«Ишь ведь, и формулу изобрел! подумал Николай. И мысленно возразил: — Нет, брат, не так все это просто!» Но вслух ничего не сказал. Он сейчас завидовал этому солдату. Пусть у него все получилось так нескладно, но зато есть полная ясность.
А солдат теперь уже весело рассказывал:
— Они тут живут хоть и скучно, но сытно. Воды в озере всего по колено, а рыбы навалом. Зона-то запретная, никто, кроме них, не ловит. Вот увидите, свежей ухой угостят. Живут, как при натуральном хозяйстве. Кроликов, например, разводят…
Но теперь Николай слушал невнимательно, слова солдата проносились в сознании, как дорожные знаки, в смысл которых не вникаешь. К нему опять вернулось такое ощущение, будто он делает что-то не то. Он ловил себя на этом уже не один раз, а за последнее время — все чаще и чаще. Вот встретился на пути этот солдат со своей судьбой, со своими мыслями и горестями. Его неожиданное признание не оставило равнодушным Николая, ему захотелось познакомиться с солдатом поближе, узнать, чем он вообще живет, почему вдруг пришла ему в голову эта дикая мысль о дезертирстве. Может быть, как раз об этом и надо писать? Сколько раз скитальческая журналистская судьба сводила Николая с людьми по-своему интересными, и сколько раз он проходил мимо этих людей только потому, что было более срочное задание, может быть, не такое уж важное, но всегда срочное.
Вот и сейчас — опять срочное. А какая в нем срочность? Статью Коротаева можно дать и через неделю, и через месяц, тема ее, как говорится, вечная. Кравчук торопит только потому, что статья значится в плане и нечего ставить в номер.
Часовой долго и придирчиво проверял документы. Наконец открыл ворота, и машина въехала на территорию подразделения. Это была небольшая поляна, с трех сторон окаймленная лесом, а с четвертой к ней подходило озеро. На поляне стояло длинное одноэтажное кирпичное здание — казарма, а неподалеку от нее пристроились четыре сборных домика — вероятно, в них жили семьи офицеров. От казармы к домикам разбегались аккуратные гаревые дорожки. Такие же дорожки вели к стадиону и детской площадке. Поражало обилие цветов — в выложенных кирпичом и дерном круглых, овальных, квадратных и треугольных клумбах и рассыпанных просто так по всей поляне. «Как на курорте», — невольно подумалось Николаю.
У входа в казарму его встретил молодцеватого, пожалуй, даже несколько щеголеватого вида капитан. Как гостеприимный хозяин, хотя и старший по званию, он представился первым:
— Капитан Савин, заместитель командира по политической части.
— Старший лейтенант Гуляев, корреспондент газеты, — отрекомендовался Николай.
— Прошу, — капитан пригласил в казарму.
Они прошли в небольшую комнату, почти всю занятую тремя канцелярскими столами, совершенно голыми, если не считать одного чернильного прибора с давно высохшими чернилами.
— Сейчас все на позициях, вот мы и поговорим спокойно, — сказал капитан. — Я тоже там был, да вот позвонили из полка, предупредили о вашем приезде. Чем могу служить?
Николай коротко рассказал о цели своего приезда.
— Надолго у нас задержитесь?
— Сегодня должен вернуться. Кстати, я обещал отправить машину обратно, рассчитывал, что вы какой-нибудь оказией подкинете меня к вечеру в полк.
— Подкинуть-то подкинем. Да ведь полковую обратно порожняком гнать придется. И еще… вот посмотрите, — капитан подошел к окну. — Видите?
Возле газика, облокотившись на крыло, стояли солдат-шофер и девушка-сержант. Они о чем-то разговаривали, причем солдат, судя по его энергичным жестам, что-то доказывал, а девушка молча слушала его. С ее пухлых губ не сходила добрая, чуть снисходительная улыбка.
— Это и есть Наташа? — спросил Николай.
— Да. А вы уже знаете?
— Слышал. Ладно, пусть ждет до вечера. Как-нибудь оправдаюсь.
— Коломийцев!
— Есть! — встрепенулся солдат.
— Вы до вечера свободны. И вы, Стрельникова, тоже.
— Спасибо, товарищ капитан! — весело крикнула девушка. — Если понадобимся, мы у Лапшиных.
Капитан отошел от окна, сел на стул и задумчиво сказал:
— Вот, брат, какая астрономия. Значит, Коротаев очередную статью пишет? Что ж, пусть пишет. Его дело писать, наше дело работать.
— А почему бы и вам для нас не написать? — спросил Николай, подумав о том, что замполиты что-то давненько не выступали в газете.
— Ну какой из меня писатель, — отмахнулся Савин. — Вы бы вот к нам почаще заглядывали. К нам редко кто заезжает — далековато мы живем. Может, поживете недельку, посмотрите на наше житье-бытье, глядишь, чем и поможете.