- Мне-то какое до него дело, - равнодушно ответила та. - Пусть Инна о нем думает.
- Вот видишь, Света, - обратилась к блондинке довольная Инна, - все на моей стороне. Я тебе говорю, что ты не знаешь жизни.
- А ты чего молчишь? - спросила Света брюнетку с распущенными волосами.
Та повернулась, и Дронго увидел ее четкий профиль, словно сработанный лучшим скульптором. У нее были тонкие, идеальные черты лица. Она нахмурилась и вдруг громко сказала:
- А по-моему, он самое настоящее дерьмо. - И, бросившись в воду, поплыла к другому краю бассейна.
"Как интересно, - подумал Дронго, - четыре женщины - и четыре разных мнения об одном и том же человеке. И, кажется, не все говорят искренне". Впрочем, это не его дело. Он все равно уезжает отсюда через несколько дней. Он еще раз взглянул на молодых женщин и, отвернувшись, пошел в свою гостиную. Проблемы какого-то Виктора его не интересовали.
За ужином он вновь обратил внимание на эту группу. Впрочем, на женщин нельзя было не обратить внимания. Все четверо были красивы, и многие мужчины в зале на них засматривались. Однако, к огорчению возможных воздыхателей, у всех четырех женщин были свои кавалеры, появившиеся почти одновременно, очевидно, спустившиеся в ресторан после усердного возлияния в баре.
Среди этой четверки выделялся один - высокий, красивый, похожий на киноактера. Он подошел к Инне, поцеловал ее в шею. Дронго догадался, что это и был тот самый Виктор, о котором так жарко спорили молодые женщины у бассейна. Рядом с блондинкой сел коренастый, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с угрюмым, недовольным лицом. К брюнетке, столь категорично высказавшейся о Викторе, подсел молодой парень. Он все время улыбался, глядя по сторонам, и почти не обращал внимания на свою спутницу. К ужину он спустился в шортах и майке и постоянно поправлял очки, словно они спадали с его
носа. А рядом с Юлией сел другой молодой человек, удивительно похожий и не похожий на Виктора. Дронго подумал, что так бывают отличны и схожи лишь близкие родственники.
Гости обычно предпочитали ужинать на террасе, наслаждаясь видом спокойного моря, но эта восьмерка, опоздавшая из-за мужчин на ужин, вынуждена была разместиться в закрытом зимнем зале недалеко от Дронго. Ужин был представлен обилием блюд, расположенных на нескольких столах, выставленных в одну линию. Молодые повара в белых колпаках ходили по залу, непрерывно поправляя, добавляя или размешивая все это кулинарное великолепие. Каждый вечер ассортимент полностью обновлялся, и количество блюд превосходило разумные пределы, поражая разнообразием и искусством приготовления.
Восьмерка, сидевшая за соседним от Дронго столом, почти все время находилась в движении. Кто-то вставал с очередной пустой тарелкой, отправляясь за порцией фруктов или салатов. Кто-то увлекался жареными деликатесами, столь полно здесь представленными. А кто-то предпочитал рыбу, отдавая дань мастерству поваров, умело варьировавших рыбные и мясные блюда.
Дронго, любивший плотно ужинать, получал подлинное удовольствие от этих изысков кулинарного искусства, с огорчением отмечая, однако, что заметно поправляется. Он никогда особенно не комплексовал по поводу своего веса, тем не менее превышение разумной массы неприятным образом сказывалось и на его подвижности, и на его физической подготовке. При росте в метр восемьдесят девять он весил более ста килограммов, но вместе с тем не мог опустить планку ниже центнера, понимая, что будет выглядеть смешно и неестественно, если захочет сесть на слишком жесткую диету.
Он поневоле обратил внимание на перебранку, вспыхнувшую между Виктором и коренастым спутником Светы, которого все называли Рауфом.
- Ты пойми, - настаивал Виктор, - это глупо. Сам не можешь ничего сделать, а хочешь, чтобы за тебя делали другие. Это глупо еще и потому, что ты теряешь свои деньги.
- Я сам решу, что мне делать! - огрызался Рауф. - Ты ничего не докажешь. Тоже мне, апостол Павел. Как будто я ничего не знаю. Это ведь ты тогда помешал нам договориться. Думаешь, сейчас мы ничего не сможем без тебя?
- Дурак ты, - зло сказал Виктор, - ничего не соображающий дурак. И помрешь дураком.
- Это еще неизвестно - кто помрет первым, - парировал Рауф.
Виктор дернул рукой, и на пол упал стакан. Все повернулись в сторону спорящих. Подбежавшие официанты стали собирать осколки стекла.
Побагровевший Рауф поднялся и вышел из-за стола. Следом за ним ушла и Света.
- Ну и скатертью дорога, - пробормотал Виктор, - совсем обнаглел, сука. Решил, что ему все можно.
- Ты бы с ним поосторожнее, - посоветовал похожий на него кавалер Юлии.
- Иди ты к черту! Тоже мне, учитель нашелся, - крикнул Виктор, поднимаясь из-за стола. - Ты мой брат и всегда должен быть на моей стороне, на моей, Юра, ты слышишь, на моей!
- А что я сказал, - обиделся Юра, -я просто не хочу, чтобы вы с Рауфом ругались.
Чингиз Абдуллоев
- Идите вы все к черту, - повторил Виктор, махнув рукой.
- Виктор! - крикнула Инна, но он, уже не обращая ни на кого внимания, пошел к выходу. За столом наступило молчание.
- Ничего, - сказал его брат, - ничего, успокоится и вернется.
Дронго с интересом следил за этой компанией. Нечто страшное висело в воздухе. Он это скорее чувствовал, чем осознавал. Много раз сталкиваясь с трагическими случаями, происходившими с разными людьми, он научился интуитивно предчувствовать возможное развитие ситуации.
- В последние дни Виктор какой-то нервный, - пожаловалась Инна.
- Он всегда такой, - возразил Юра. - Ты ведь знаешь, у нас были неприятности в Америке. А сейчас еще эта история с Рауфом. Ничего, он быстро успокоится. Давайте после ужина пойдем в бассейн.
- Там холодно, - возразила Инна, - не стоит.
- А вы можете купаться в закрытом бассейне, - предложил Юра, - не обязательно идти всем вместе. Ты пойдешь. Юля? - спросил он свою девушку.
Та кивнула.
- Только в закрытом, - попросила она.
- Я тоже пойду с вами, - заявила четвертая молодая женщина, та самая, которая так резко высказалась о Викторе. Она посмотрела на своего спутника, очень молодого человека. - Ты пойдешь, Олег?
- Нет, - пожал плечами тот, - по-моему, действительно холодно. Хотя ладно. Все равно сидеть в номере скучно.