Я преодолеваю остаток пути и кричу:
– Добрый день! – пытаюсь улыбнуться я, с интересом смотря на будущих родителей.
Женщина поворачивается, и её тёмные каштановые волосы легко колышутся на ветру. Мне нравится её подстриженная чёлка, которая почти достигает бровей. Одета она просто: алая водолазка, светлые джинсы и белые босоножки.
– Знакомьтесь, это моя внучка, Кэтрин, – бабушка ладонью указывает на меня, хотя в этом и не было необходимости: пара давно догадалась, что смотреть нужно не на проползающую мимо гусеницу. – Она помогает мне с бумагами. Милая девочка, не правда ли? Это она в маму. Кэтрин, знакомься, это мистер и миссис Кларк, они помогают нам… материально.
Я бросаю осторожный взгляд на заднее сидение автомобиля. И вправду: оно заставлено многочисленными картонными коробками.
– Очень приятно, – скромно отзывается миссис Кларк, протягивая мне руку. Я протягиваю руку ей в ответ. – Сара. Это Лиам, мой спутник и самый щедрый человек, которого я знаю, – с гордостью заявляет она, и я не могу не улыбнуться.
– Вот и славно, – бабушка заключает ладони в тугой замок, – Кэтрин, поднимайся к себе, я подойду через минутку, – заканчивает она.
Бабушка одаривает меня своим мягким взглядом. Её маленьких голубых глаз почти не разглядеть за толстыми линзами очков, но одно я знаю точно – в них нет осуждения, которое есть во взгляде мамы. Бабушка принимает меня любой: на каблуках или в кедах, в джинсовом комбинезоне или в платье, с пухлыми щеками и без них. Любовь во всех её появлениях, будь то материнская, отцовская и так далее, гораздо глубже внешности, и бабушка это прекрасно понимает. Я легко киваю и удаляюсь.
Усеянная мелкими камешками грунтовая тропинка ведёт меня сквозь раскалённый воздух. Ветер заботливо двигает струйку пота на моем лбу вбок, чтобы та не залилась в подкрашенную бровь. Боюсь, во худшем случае моему лёгкому макияжу пришёл бы нежданный и не очень красивый конец.
Вдалеке послышались радостные голоса моих знакомых, в том числе раздражающий смех Джейкоба, возмущения Луиса, тоненькое верещание Луизы и Зои. Я не стану здороваться с ребятами сейчас: лучше выйду к ним вечером. После долгой дороги и… сами знаете, чего, я точно не готова болтать без умолку.
Джейкоб страсть как любит поговорить. Если он замечает меня, то несётся со всех ног, чтобы успеть перекинуться парочкой фраз. Он выполнит свой священный долг, даже когда ему в голову не взбредёт ничего умного или хотя бы интересного. Ему просто нравится молоть языком.
Луис – самый старшей из детдомовцев, ему скоро восемнадцать, – полная противоположность своего малолетнего дружка. Он едва заметит меня, даже если я встану в центр комнаты и буду прожигать его взглядом. Луис неразговорчивый, постоянно занятой и неподступный. Я каждый раз удивляюсь, как же Джейкобу удалось переступить недосягаемую черту доверия Луиса. Волосы Луиса медового оттенка, у него аккуратный нос со вздёрнутым кончиком и ледяные голубые глаза. Он предпочитает носить тёмно-синие мешковатые штаны и почти никогда не снимает свои любимые футболки, которые, кстати, на несколько размеров больше.
Он обычно холоден, никогда не говорит лишнего. Нам с Луисом удалось бы найти общий язык, если бы не его друзья. Ведь человек он, может быть, интересный: и книги может посоветовать, и в юморе смыслит. Но Джейкоб… этот маленький Джейкоб!
Я бесшумно поднимаюсь по задней лестнице, иду по коридору и останавливаюсь напротив своей комнаты. Стоит мне только толкнуть дверь, как отовсюду начинают подниматься хлопья пыли, как будто здесь сто лет не убирались. Хотя, наверное, так и есть: после того, как я переехала сюда, кроме меня тут никто не живёт. Поставив сумку на кровать, я иду к окну и широко распахиваю створки. Свежий летний воздух вдыхает новую жизнь в этот забытый уголок.
Я раскрываю рюкзак и располагаю одежду на средней полке небольшого шкафа, стоящего у стены рядом с дверью, ставлю на низкую тумбочку, которая выкатывается из-под письменного стола, бутылку с газированной водой.