Я взял пару книг и черную тетрадь, на которой были старые винтажные наклейки в виде красных орхидей и белых маленьких ромашек. Открыв ее, я увидел наброски непонятных рисунков, какието цитаты, которые были написаны настолько неразборчиво, что даже не смог их прочитать. Страницы тоже пахли духами и были разрисованы кувшинками (точно такие же она рисовала на руках черной гелевой ручкой). Листая тетрадь, я наткнулся на стихотворение, которое привлекло мое внимание.
Очевидно, что он был написан самой Леа. Я перевернул страницу, чтобы прочитать еще одно, но внезапно звук скрипящей лестницы отвлек меня. Быстро спрятав тетрадь под свитер, я вышел из комнаты и едва не столкнулся с Нико.
– Я тут… ну… руки поднимался помыть, – заикась, начал оправдываться.
Нико лишь улыбнулся и зашел в свою комнату, начав рыться в шкафу, словно он что-то искал.
Спустившись обратно, я опять сел на диван рядом с Клементом.
– Когда уже Леа придет?
– Не знаю, – равнодушно ответил мой друг.
– Меня напрягает Нико… – раздраженно прошептал я.
– Да ладно, он отличный парень, – беспечно возразил Клем.
Вдруг мы услышали хлопок входной двери, и в следующее мгновение перед нами предстала Леа. У нее были настолько бешеные глаза, что мне стало страшно. Ведь смотрела она прямо на меня. Я вновь нервно сглотнул, а она подошла ко мне уверенным шагом и залепила такую пощечину, что у меня из глаз брызнули слезы.
– Крысеныш лицемерный, – злобно сказала она и, увидев мой шок, криво улыбнулась.
Я был не в себе от непонимания. Что сейчас только что произошло? За что? Почему? Она адекватна?
Ее взгляд резко переметнулся. Оглянувшись, я увидел Нико, который стоял прямо за нами.
– Что-то случилось? Я слышал шум… – произнес он.
Самое странное и неожиданное случилось в следующий миг. Леа бросилась к нему и начала его обнимать, говоря о том, как любит его. Нико довольно заулыбался и начал отвечать ей взаимностью.
И Леа прекрасно знала, что делает мне больно. Она словно провоцировала меня. И я не понимал зачем. В чем провинился?
Терпеть не было сил, и я просто ушел. Встал и вышел из дома.
– Эй, Океан! Постой! – услышал я голос Клема, который догонял меня. Парень коснулся моего плеча, но не смог остановить, поэтому продолжил идти за мной. – Да что с тобой? Ты как с цепи сорвался.
– Спроси эту долбанутую, – прорычал я.
Внезапно шаги за мной прекратились, и я обернулся. Клем стоял неподвижно и улыбался с какой-то тоской в глазах.
– Она и тебя довела… – произнес мой друг.
– Я просто хочу убить ее. Серьезно.
Клем лишь усмехнулся и отрицательно покачал головой.
– Нет, ты не хочешь ее убить, ты хочешь ее влюбить. Что, впрочем, одно и то же.
Мое сердце словно проткнули ножом. Клемент был прав. Я просто хочу, чтобы она любила меня.
На небе сгущались тучи. Задул сильный ветер. От резкой смены погоды на душе стало тревожно и тоскливо.
– Я нашел в ее комнате тетрадь… Там стихи… О ком они? – спросил я, и тут же прогремел гром. Начался сильный ливень.
– Я не знаю… – стараясь перекричать стихию, ответил Клемент.
– Ты же знаком с ней с детства. Ты должен знать, о ком они! У нее кто-то умер? – крикнул я в ответ.
– Я понятия не имею! Она всегда все скрывает! Я не знаю! Какие еще, к черту, стихи?
И я бросил ему в руки тетрадь. Клем ловко поймал ее и открыл. Я подошел к парню и тоже уставился на странные строки. От дождя страницы стали намокать, а цветы и слова, написанные чернилами, – расплываться, как слезы на лице. Клем быстро закрыл тетрадь и, натянув капюшон, позвал меня в машину.