– Азазель, Он может услышать и разгневаться.
– Я сам пойду к Нему и всё скажу, что сказал тебе, и встану против Него, пусть даст ответ.
– Ты можешь встать только у стоп Его, но не против, ты не равный Ему, ибо равных Ему нет.
– Я возмущён и требую ответа.
– Азазель, крыла твои чернеют, голубизна из глаз уходит, и они краснеют. Молчи, прошу тебя, не навлекай гнев Господа.
– Брат Антанель, я понял вдруг, что я его хочу.
– Чего, чего ты хочешь, Азазель?
– Гнева Господня.
Над головой Каина, в раздражении спускавшегося с холма, сверкнула молния. Если бы он, преодолев первобытный страх, поднял глаза к небесам, то увидел бы представшего перед двумя ангелами Бога.
– Ты изъявил желанье гнева моего, Азазель, и стать против Меня решил, но ты не равный, и значит, намерением своим ты вынудил Меня создать новый план мира, где сможешь в состоянии желания своего находиться, но не у ног моих, а под ними, и имя дам ему Я ад. Всё, Я решил. Аминь.
Азазель, расправив уже полностью черные крыла, взмыл вверх, но небеса развезлись, и он, будто скованный незримыми цепями, рухнул вниз.
– Да будет так! – произнёс Господь. – Подойди, Антанель, ко Мне и будь подле, не возвращайся к Авелю. Человечество начинает свой Путь, не будем мешать его свершению.
– Что это за Путь, Господи?
– Путь земледельцев. Зерно Божественной Любви будет посажено в каждого, и каждый сможет ухаживать за ним, взращивая его в себе. И будут они приходить на разные почвы, в разные тела, в разные условия-времена, но зерно всегда будет внутри и будет ждать их намерения дать всходы.
4
Каин сидел на пашне, обхватив голову руками. Из его глаз текли слёзы. Это были первые человеческие слёзы, упавшие на землю.
– Вообще-то, мужчины не плачут.
Над головой Каина били сухой воздух черные крылья.
Человек удивлённо посмотрел вверх – таких больших птиц ему ещё не приходилось видеть.
– Я собрал весь урожай, здесь тебе нечем полакомиться, – сказал он и на всякий случай прихватил с земли тяжёлый камень.
– Оружие ты выбрал правильное, да вот цель не та, – с усмешкой проговорил чёрный пришелец. – Я Азазель, твой ангел, правда, бывший.
– Что тебе нужно от меня, Азазель? – спросил Каин и отбросил камень в сторону.
– Я подскажу тебе, что сделать, чтобы Бог снова полюбил тебя, пойдём, мой друг, – чёрный ангел призывно махнул крылом. – Да, а камень-то подними.
Авель дремал под оливковым деревом. Неподалёку паслись его прекрасные ягнята. Здесь, на высокогорье, росла сочная трава, бежали чистые родники, и так высоко не забирались хищники, в этом раю кнут был бесполезен. Ему снились два крылатых существа: один ослепительно белого цвета, другой – пугающе чёрный. Они беседовали о чём-то, а затем возник Свет, и чёрный провалился вниз.
Авель открыл глаза – над ним, подняв руку с камнем, стоял Каин.
Молитва
Встают на колени от страха,
Не от благоговения.
В страхе же молиться
Не начинай ни муж, ни девица.
Челом вниз, только стопы узришь,
А чьи они, не разглядишь.
Ты готов к молитве? Да, вижу, готов. Пришёл в Храм, нашёл икону, которая нравится более остальных, бухнулся на колени и, не снимая креста с шеи, согрел его в ладонях, а может, даже поднёс к губам и… настроился на разговор с Богом. Ты готов, а Бог – нет. Он не видит тебя, точнее, Он, конечно же, видит тебя на всех планах, но не видит тебя для разговора. Он уже знает все слова, которые ты начнёшь шептать Ему, все просьбы, с которыми обратишься к Нему, все благодарности, которые перечислишь в обмен на Его благосклонность.
Богу этого ничего не нужно, Богу нужен ты, а тебя нет. Есть тело, которое соблюло все приличия в одежде и даже осилило желание остаться дома, хотя можно было и так, и дотащилось до Храма. Есть Эго, разложившее по полочкам все просьбы и выгоды от этого мероприятия. Есть Ум, убедивший, что лишним поход не будет – спрос карман не тянет. Есть Эфир, которому спокойно в этих стенах, а заодно поставим свечку за родственника. Но при всём этом нет тебя как Искры Божьей. Бог не увидит человека, Богу нужен в собеседники Бог-в-человеке.
Ты готов к молитве теперь? Да, вижу, готов. Ты уже не понимаешь, где ты сейчас: в Храме возле любимой иконы, дома в тёплой постели, на берегу широкой реки или высоко в горах. Ты нигде, потому что смог зажечь в себе Искру, и она ослепила всё вокруг. Мир не исчез, ты в нём, но его нет возле тебя, источающего Свет, ты отрёкся от человека-в-человеке и принял Бога в себя на мгновение, на секунду, насколько хватает сил удерживать Его рядом. Вот сейчас Бог видит тебя как потенциал для беседы, как фитиль, к которому можно поднести Огонь и не опалить его до угля, до состояния агрегатного небытия.