Присев на камень, он достал из котомки кусочек подсохшего хлебца, потёр его о ладонь и смахнул крошки в рот. Проглотив Тело Христово, Монах перекрестился и, не имея запасов воды, сорвал хилую, пожелтевшую травинку и пожевал её. Горькая капля обожгла сухой язык, он сплюнул с досады и, подхватив котомку, двинулся дальше. Солнце пригревало камни, босые ступни его жадно отбирали это тепло у дороги, шаг стал бодрее и шире, Монах растянулся в улыбке. С Небес ласково смотрел на него Радостный Бог.
3
Разбойник прятался в кустарнике возле тропинки, ведущей к монастырю. Из засады он прекрасно видел ворота и мог заранее приготовиться к встрече с путником, вышедшим из них. Разбойник просидел здесь всю ночь в ожидании лёгкой добычи, он не имел никакого оружия, а в темноте палка могла сойти за саблю или длинный нож, теперь же, при свете дня, вся надежда была на внезапность и физическую силу. Впрочем, монахи – народ мирный и, скорее всего, противиться насилию не станут.
Солнце начало припекать спину через лохмотья, давно позабывшие о нитке и игле так же, как и их обладатель о еде и тепле. «Если до вечера никто не объявится на тропе в качестве моей жертвы, жертвой голода я стану сам», – думал раздражённо Разбойник.
– Бог в помощь, – услышал он за спиной и, удивлённо распахнув глаза, обернулся.
Внизу, на тропинке, стоял улыбающийся Монах. Господи Иисусе, он совсем позабыл о том, что можно не только выходить из монастыря, но ещё и входить в него! С Небес на них изучающе смотрел Радостный Бог.
4
– Что ты дашь мне в обмен на твою жизнь, Монах? – стараясь быть грубым и мрачным, медленно произнёс Разбойник.
Монах улыбнулся ещё шире.
– Моя жизнь – это всё, что у меня есть, ещё балахон и немного хлеба в котомке, так что на свою жизнь я могу обменять только… жизнь вместе с котомкой.
– Ты смеёшься надо мной, Монах?
– Нет, я говорю серьёзно. Чего ты желаешь? Еды, постели, тепла? Всё это есть за стенами монастыря. Настоятель ждёт к себе одного монаха, которого не знает в лицо. Возьми мою одежду, мою котомку с крошками хлеба и смело иди к воротам. Вот тебе моя жизнь.
Ошарашенный такими словами Разбойник стоял молча.
– Что же ты решил? – не переставая улыбаться, поинтересовался Монах.
– А что будет с тобой? – неуверенно проговорил Разбойник.
– Взамен своей жизни я надеюсь получить твои одежды.
– И… всё?
– Да, всё, остальное мне дарует Бог.
Разбойник оглядел себя. То, что прикрывало его исхудавшее тело, трудно было назвать одеждами.
– Но внизу, в миру, по этой одежде тебя примут за разбойника.
Монах расхохотался.
– Я не собираюсь никого грабить.
– Что же ты будешь делать в них?
– Просто жить, но не твоей, а другой жизнью, своей, новой, и Имя твоё изменится, потому что поменяется тот, кто носит одежду Разбойника. Давай, стягивай своё сито, – и Монах, в свою очередь, начал снимать с себя балахон…
Монах-Разбойник был уже далеко внизу, когда Разбойник-Монах закричал ему:
– Постой, а как мне стать монахом?
– Ты просто прекрати вести себя как разбойник в рясе, там таких хватает и без тебя.
– Это всё? Такая малость?
– На эту малость уходят годы, а иногда и вся жизнь. Прощай, – он помахал рукой и скрылся из виду.
Разбойник-Монах постучал в ворота монастыря. Скрипнула петля, створка распахнулась, и перед ним предстал Бог, Радостный Бог.
Род
1
Из глубин, от пещерных озёр, что зажаты твердью земною и под чудовищным давлением сим, рвалась на свободу вода первозданная, в скалах искала ниточки щелей и, найдя, устремлялась в них, упиралась в камень и снова искала выход своей силе и подвижности. Сердце земли дыханием жарким поднимало грудную клетку пластов своих, и плиты расходились и, возвращаясь обратно на выдохе, являли в нутре своём ходы новые. Вода, капля к капельке, друг дружку погоняя, выдавила слезу наружу, открывшись, наконец, солнцу и ветру, и, став истоком, дала жизнь цветам и травам, коих скала у моря доселе не видывала, и сбежала к солёному морю пресным даром от щедрот Создателя.
Многие зимы и вёсны родник радовал и кормил птиц и рыб, а также зверя, что иной раз заходил на одинокий утёс в лунную ночь огласить округу протяжной песней. Насытившись влагой прохладной, он засыпал подле него и уже не мучился бледноликой блудницей.
Прошло время, и заселились под скалой люди. Взялись они рыбу ловить, да зверя бить, да хлеб растить, да как умели жить. Про источник знали, хоть и высоко, да неудобно, но ходили, воду пили, себя и детей мыли.
Ещё прошло время, и пришёл к скале Воитель. Пришёл, одетый в железо, но не один, слуги его тоже в железе и числом не малым. Тех, кто хлеб растил да рыбу ловил, сбросили со скалы в море, а Воитель, пока его слуги людей топили, смотрел на даль морскую, на заходящее солнце, и сапогом железным родник придавил. Но вода и здесь путь нашла, сквозь него, по венам, прошла и слезу выдавила на глаза, о слезах доселе ничего не знавших.