– Это Бог, – вспомнил я объяснения учителя и выдавил из себя: – Ты Бог, я знаю.
Лев не двигался, но казалось, что он слушал и понимал меня.
– Я Сын Бога, значит, я твой сын.
Лев медленно захлопнул пасть и тряхнул гривой.
– Я прошу прощения за того, кто причинил тебе боль. Он не ведал, что творит, – продолжил я.
Лев наклонил голову набок, сделал бесшумный шаг ко мне и лапищей толкнул флягу мне в руку. Потом величественно опустил язык в воду, и я почувствовал, что он приглашает меня на совместный водопой. Я прильнул к воде, испытывая невообразимое чувство единения через неё с Богом, а когда поднял голову, льва уже не было. Он исчез так же бесшумно, как и появился.
Наверху послышался шум шагов, ко мне спускался Учитель. Подойдя ближе, он сказал:
– Я знал, что ты смелый человек, коли решился на водопой со львом, но не знал, что умеешь рычать как лев.
11
В полдень мы покинули нашу стоянку. Молодого человека манят путешествия, ему сложно долго оставаться на одном месте, юное сердце требует перемен. Ученик пребывал в прекрасном расположении духа, энергия солнечного дня переполняла его и, выплёскиваясь через макушку, заливала светом весь мир. Досталось и мне, я также чувствовал радостное возбуждение от дороги, бодрящее напряжение в членах и разгоняющийся по венам кровоток.
Путь прокладывал Ученик. Нас не интересовало точное направление, и он сказал:
– Давай отнесём твой камешек-звезду за Энсиноорскую Гряду, пусть светит на своём месте.
Трёхдневное путешествие со столь важной миссией было обеспечено. Имея запас воды и возможность добывать еду из воздуха, мы спокойно спустились с плато на пустынное плоскогорье и, выбрав в качестве маяка понравившуюся нам обоим вершину, отправились к ней.
– Учитель, – прервал молчание Ученик, – помнишь мой сон? В нём были Серые Шакалы, ты ничего не сказал о них.
– Буду называть их просто Серые, – ответил я ему. – Серые питаются плодами споров человека с Богом, это их лакомство.
– Какие плоды?
– Бог разговаривает с человеком Словом. Слово Его есть Любовь. Возвращая Ему любовь, человек отвечает Богу на одном языке. Если у человека нет любви и веры, Богу отвечает самость, и возникает спор, плотина в энергообмене. Что происходит с проточной водой перед плотиной?
– Она застаивается, – ответил мой талантливый Ученик.
– Да, она застаивается, начинает цвести, перестаёт быть чистой. Такая энергия не проходит к Богу, не позволяет её чистота и частота, вот такую тухлую воду и забирают себе Серые.
– Где они прячутся, учитель?
– Они не прячутся, они ждут. Ждут противопоставления Богу, ждут возведения плотин на потоке Любви.
– Как они выглядят?
– Как послевкусие порока, как душевная тяжесть во грехе, как слабость неверия, как разочарование стяжательства, как то, что забирает у тебя, не давая взамен ничего, кроме иллюзий.
Мы двигались вдоль высохшего русла древней реки. Перепрыгивая с камня на камень, я представлял могучие воды, нёсшие когда-то Жизнь, сверкающую разнообразием форм и видов. Сейчас же только наши шаги оглашали гулким эхом память этих мест о былом великолепии.
«Отчего Бог столь волен в обращении со своими детьми? Да, конечно, таков Его План, непостижимый, но истинный. С Вершины Мира Он, Вселюбящий и Всепрощающий, творит для нас встречи и расставания, радость и боль. Но мы, стоящие у подножия Вершины, скрытой в облаках, не видим и задаёмся вопросом о справедливости Высших Сил, – мысли мои так же прыгали по камням, как и я. – Как же Любви Бога хватает на существования насилия? – это мне показалось важным. – Или она столь велика, что необъяснима для страдающего в данный момент, ибо только истинно любящий может причинить боль любимому, видя будущее его через эту боль, а не иначе».
– Учитель, – голос Ученика прервал мои размышления, – посмотрите! – он указывал рукой на высокий холм впереди, слева от нас. Там, среди валунов, стоял шакал серого окраса. Я остановился, взгляды наши встретились. Шакал махнул хвостом и неторопливо удалился за камни.
– Учитель, это был Серый Шакал, он пришёл из сна…
– Ко мне, – я утвердительно покачал головой. – Я не заметил, как начал спор с Богом. Вместо принятия данности я предался сомнениям и предал. Это был мой урок.
Ученик допрыгал до меня, обернулся туда, где недавно был Серый и сказал:
– Я хочу помолиться вместе с тобой.
И мы преклонили колени в молитве.
12
Наири брела по сухому руслу древней пограничной реки Карсы. Два дня назад она оставила отряд. После ночи расстрела спящих эрриорцев что-то перевернулось в ней, а потом и ушло вместе с пятью последними стрелами, взамен же пришли сны, в которых крики невидимых раненых проявились в осязаемые образы. За молодыми людьми с выбитыми глазами, рваными щеками, пронзёнными телами, восседавшими на таких же изуродованных конях, пришли их матери с седыми от горя волосами и сухими, выплаканными глазницами.