Я дважды хлопнул себя по бокам.
– Вы серьёзно, Учитель? К примеру, у меня их нет вовсе, давеча я оторвал оба по вашей подсказке.
– Сыну Божьему карманы ни к чему, он бескорыстен и безразличен к стяжательству, – спокойно ответил мой наставник.
– У меня карманы есть, но они пусты. Уходя, я ничего не взяла, – Наири демонстративно вывернула карманы на куртке.
– Карманы Духа Святого полны духом, но в человеческом теле этого тебе не видно, – ответил Учитель и ей.
– А ты не хочешь показать нам свои? – обратился я к Учителю.
Он сунул руку в карман плаща и показал маленький камешек.
– У меня в кармане звезда, которую мы несём за Энсиноорскую Гряду. У Отца-Созидателя в кармане любой материал или нужный инструмент, по надобности. Если я выверну карман, я вывалю на вас всю Вселенную.
– Итак, Учитель, – сказал я весело, – подводим итог. В наличии имеется звезда, которая камень, у тебя. Дух, который пустота, у Наири. «Ничего» у меня. Что из этого вернём Богу или отдадим всё? Скажи, про карманы ты пошутил?
– Нет, – ответил Учитель. – Долг человека перед Богом – Любовь. Бог есмь Любовь, первозданная и объединяющая энергия. Взаиморасчёты с Богом производятся только в этой валюте. Бог дарует человеку безграничную Любовь, а человек хранит её в кармане-сердце. Именно это имел я в виду, говоря о карманах. Моё сердце в руках Бога, ибо я – Сошедший, вы же – Воплощённые, и свои сердца вам распахивать собственными руками.
Я обратился к памяти: детство, мама, игры, юность, взросление, оружие, новые люди, события. Любил ли я, отдавал ли кому-нибудь хоть сколько-нибудь любви, не думая о Боге? Чувствовал ли тот дар, что ежеминутно получал от Него? Кто я был без Бога? Глаза стали мокрыми. Я оторвал взгляд от камней и посмотрел на спутников. Учитель стоял прямо, и взор его обратился внутрь себя. Наири сидела на корточках, сложив руки на коленях, лицо её было мокро. Две вершины нашего сбалансированного треугольника, утопив себя в слезах, разбалансировали его…
Утром, проснувшись, я обнаружил Учителя, разводившего огонь в одиночестве. Предугадывая мой вопрос, он сказал:
– Она ушла ночью. Схождение Святого Духа не означает его присутствия навсегда. Мы были не готовы. Все трое.
14
– Не долгим был визит её,
И шелест платья память прячет,
И взгляды ничего не значат,
Когда и тело будто не твоё, – продекламировал я первое, пришедшее на ум, и обнял пригорюнившегося Ученика. – Пора в Путь.
Мы выбрались из глубокого русла Карсы, которое уводило исчезнувшие воды резко влево от нашего маяка – вершины, где ждало звезды назначенное нами место. До гряды нас отделяла каменистая равнина. Ни деревьев, ни кустарника. Ученик, понуро опустив голову, шёл молча, изредка пиная попадавшиеся на пути мелкие круглые камешки. Меня же тянуло на поэзию.
– Она ушла, и звук её шагов
К тебе вернулся тяжестью оков!
– Учитель, ты читаешь мысли? – спросил меня Ученик, наподдав очередной снаряд.
– Я связан, синхронизирован со всеми твоими телами, поэтому слышу, чувствую, переживаю с тобой вместе.
– Учитель, тело у меня одно, – удивился Ученик.
– Вовсе нет, – ответил я. – Тебя уже ждут уроки по твоим телам, но позже.
– Почему не сейчас?
– Таков План.
– А что по Плану сейчас? – мой собеседник, похоже, начинал расставаться с грустными мыслями.
– Я не вижу Плана целиком.
– Но у тебя всегда есть Ответ на любой мой Вопрос, – напирал Ученик.
– Спрашивая, ты открываешь мне страницу Плана, а я считываю текст. Так работает План. Ты, Я и План – троица. План раскрывается в Пути.
На слове «троица» Ученик вздрогнул.
– Скажи, что будет с Наири?
– Ей очень тяжело сейчас. Ты один из трёхсот нуждался в Боге, она же одна из трёх тысяч своих соплеменников приняла сошедший Дух Святой. Её карман-сердце полон, и ноша эта велика для проявленного мира.
– Мы встретимся когда-нибудь? – с надеждой спросил Ученик.
– Когда будем готовы.
Энсиноорская Гряда представляла собой цепь примкнувших друг к другу вершин разной высоты, напоминая зубы повидавшего жизнь дракона. В качестве ориентира мы выбрали не самую высокую, но с характерным сколом, гору. Видимо, именно на этот зуб дракон пробовал чугунные ядра. До нашей цели оставался день пути, но поскольку мы задержались утром с Наири, было ясно, что заночевать придётся на равнине. Я видел, что Ученика заботит какая-то мысль, он обдумывал что-то, шевелил губами и морщил лоб. Наконец, вдоволь намучившись, выдал:
– Учитель, могу ли я сотворить рыбу не для себя, а кому-то ещё?
– Ты о Наири?
– Да, нас двое, и мы всегда с едой, она сейчас одна.