Адам поднялся с шелковистой травы и сорвал яблоко. Он повертел его в руках, а затем резко надкусил.
Господь утвердительно покачал головой.
– Ты выбрал бурный поток, летящий с вершины горы по каменистому руслу в долину, даруя жизнь всему окружающему, успокоив кипящие воды там, внизу. Путь твой будет тернист, но быстр и во благо других. Ты выбрал, благословляю тебя.
Господь отвернулся, и Райские Врата распахнулись.
6
– Твоё решение, Сын Мой?
– Отче, я принимаю имя Иисуса.
– Готов ли ты быть преданным близкими тебе людьми? Готов ли ты к телесным мукам? Готов ли ты к тому, что испытанием Моим будет абсолютное одиночество твоё, доселе людям неведомое?
– Да, Отче, я готов к этому.
– Я спрашиваю тебя ещё раз. Готов ли ты, Иисус, к тому, что именем твоим, как щитом, будут прикрываться в веках убивая, грабя, запутывая и обманывая, и на щите сем всегда будет намалёван крест, тот самый, что понесёшь ты, Сын Мой, Иисус?
– Да, Отче, я готов, ибо Ты уже дал мне свободу решить, а давать ли её другому ещё решаешь. Я же во Славе Твоей Любви возлюбил ближнего, как самого себя, и не допущу его к таким испытаниям.
– Ты готов, Иисус, иди и не сомневайся, что Я рядом, даже когда рядом меня не будет.
7
Я не смотрел на людей в овраге. Под страхом смерти я не смог бы посмотреть им в глаза. Овец привели на убой, но кто привёл? Разве не такие же овцы, безропотно подчинявшиеся приказу?
– Огонь! – прозвучало в ушах, как удар плетью по спине.
Я задрал ствол вверх и длинной очередью срезал верхушки берёз, видневшихся за оврагом. Опять вспомнилась мама.
«Никогда не роняй чести, сын. Оброненная честь, как потерянные ключи от дома: ты, стоя у своей двери, будешь вынужден просить или ждать кого-то, кто откроет её для тебя…»
Меня спихнули в овраг. Скатившись, я ударился о тело убитой женщины, рядом с ней лежала девочка, ещё женщина, ещё и ещё, старики, мужчины в штатском и военнопленные. Растерзанное Адамово племя, часть которого, пока сытое и живое, взирало сверху на содеянное с усмешкой.
«Не роняй чести, мальчик», – голос мамы стучал в висках в унисон с сердцем.
Я встал на ноги, застегнул верхнюю пуговицу ефрейторского кителя и повернулся к соотечественникам. Обер-лейтенант лично улёгся за мой МГ. И вдруг рядом с собой я услышал слабый голос. Ко мне обращался старый еврей, раненный в грудь и шею. Я не понимал его, но он протягивал руку, и по жестам стало ясно, он хочет встать рядом. Я помог ему подняться и обнял его. Обессиленный, он не держался на ногах самостоятельно. Старик обнял меня в ответ. Среди нескольких тысяч убитых и раненых, лежащих вповалку друг на друге, двое, немец и еврей, приготовились встретить свою судьбу. Обер-лейтенант прицелился и нажал курок.
8
Мои размышления прервал человек, идущий вдоль забора. В его неторопливой походке было что-то знакомое, необъяснимо родное, привычное глазу и разуму. Человек остановился возле осколков моей планеты. Рассматривая следы катастрофы, он взглянул в мою сторону и, склонившись, начал собирать комки снежка.
«А вот и ещё один Создатель!» – подумал я, с интересом наблюдая за его работой.
Человек соединил собранные куски в снежок-планету, повертел его в руках и, снова взглянув на меня, запустил снежок в мою сторону. Восстановленная планета, повторив уже пройдённый путь во вселенной, прилетела мне в руку. Поражённый, я посмотрел на нового Создателя, но у забора было пусто, следы в снегу заканчивались на том месте, где раскололась моя планета. Снегопад прекратился.
Деньги любят кровь
Допустим, вы разорившийся идальго, оставивший на сарагосских равнинах безутешную мать и прикованного к постели отца, погрузились с пятью сотнями таких же искателей приключений на корабли короля Фердинанда, и ветром, благословлённым Папой, вас принесло в Новый Свет. Сто дней с жаждой золота в сердце и алебардой в руке вы расчищали себе путь среди джунглей и аборигенов – и вот он, Золотой Город, перед вами. Рука тянется к благородному металлу, рот расплывается в блаженной улыбке, но стрела между лопаток прерывает эту идиллию. Ваш земной Путь закончен.
Сейчас вы в центре огромной Сферы, ваша одежда исчезла. Кстати, вместе со стрелой и волосяным покровом. Под ногами нет никакой опоры – вы висите, как муха в паутине, только паутина эта невидима. Сфера изнутри «выложена» множеством зеркал, в которых вы видите себя со всех сторон, но вам кажется, что кто-то смотрит на вас через них. Голос внутри вас вопрошает: «Скольких лишил жизни, помнишь ли, а ведь то дети Божьи и жизнь их в Его промысле? И всякая кровь, тобою пролитая, твою кровь отяготила. Что передал ты дальше, осознаешь ли?»