И повергли в тот великий день сорок пять врагов. И ещё потом убили в тот же день семьдесят семь женщин и детей… — монотонно-заученный голос навевал дремоту.
Но Гар плескал себе в лицо воды из Колодца, и старался запомнить — может, кое-что из опыта Предков пригодится ему, когда он дослужится до Взводного, а там, глядишь и до… Это наверняка пригодится! Коварства его Предкам — не занимать! Мало ли каких хитростей не применяли как враги, так и свои же!.. А кто предупреждён — тот вооружён!
И точно:
— …младший сын от первой жены, по имени Лавсан, ударил Вождя палицей по голове во сне, и задушил — чтобы не было следов! Как будто Вождь скончался от старости! Но вторая жена видела, и сразу побежала к Шаману, потому что…
Хм-м-м… А может, ему стоит сделать себе и палицу? Вон: костей ещё — несчитано-немеряно. Выбрать можно. Но — не хочется. Да и не видел Гар смысла в палице. Она тяжёлая. И бить ею можно только по голове! И то: толк будет, только если — со всей силы!..
Нет, он, конечно, тренировался и с палицей. Но куда ловчей у него выходило с серпом и копьём. Хотя…
Вождь должен владеть любым оружием так, чтобы научить любого молодого. Придётся сделать. И научиться.
Гара отвлекли от мыслей повышенный тон, да и сами слова, произнесённые слева от него. Там Саммир осаживал ретивого Роба:
— …нет, ты убил только одного в этот раз! Второго добил Дорни! Я не слепой! — пришлось Вождю прикрикнуть на буянов — речь Шамана прерывать нельзя! Впрочем, час воспоминаний как раз закончился, и Вождь подошёл к повздорившим:
— Что за шум, Воины Аррамов? Кто-нибудь собирается бросить Вызов?!
— Да, Вождь! — У Роба даже в горле клокотало, — Здесь, в присутствии Воинов и Вождя, я, Роб, Воин Второго Взвода, вызываю оскорбившего меня Саммира на поединок за Правду! Он сказал, что я убил в этот раз лишь одного врага, а я убил двух!
— Принимаешь ли ты, Саммир, Вызов Роба? — ещё бы ему не принять! Потеря лица и жены! Да и стыдно Воину — не отстаивать своих слов!
— Я, Саммир, Воин первого Взвода, принимаю Вызов Роба на Поединок за Правду! Он убил в этот раз лишь одного врага — второго добил Дорни!
— Дорни, Воин второго Взвода! — вызванный Вождём неторопливо протиснулся в первый ряд окружившей распалённых спорщиков толпы, — Ты желаешь поддержать кого-нибудь?
Дорни поколебался. Но — вряд ли — от страха. Отвагой и лютой злобой к врагам он превосходил, наверное, всех совзводников. Да и остальных Воинов. Сколько раз Гар видел, как он всё втыкал и втыкал оружие, и рвал с диким рёвом на куски уже мёртвое тело поверженного…
Нет, такой не станет колебаться из-за страха! Вероятней всего, он просто не помнил, кого действительно в пылу угара убил. Или — добил во время ночной схватки!
Наконец Дорни сказал:
— Да, Вождь. Я поддержу Саммира. Я готов биться в Поединке за Правду с Робом, Воином второго Взвода. Он убил одного врага. Второго добил… я.
Воины двинулись в стороны, расчищая Площадку. Из шалашей стали подтягиваться женщины, и из яслей — мальчики постарше.
Круг для Поединков освободили быстро.
Поверхность площадки была ещё влажной после того, как женщины смыли отходы, оставшиеся от выделки кож. Сами кожи теперь висели с подветренной стороны Острова, но запашок всё равно разносился и проникал всюду — перебиваемый лишь острым и всепроникающим запахом Священной Жижи…
Вождь вышел на середину. Все притихли. Замолчали даже пискливые младенцы.
— Внимание, Аррамы! Только что Роб, Воин второго Взвода, бросил Вызов Саммиру, Воину первого Взвода. Битва за Правду! Свидетель Дорни, Воин второго Взвода, поддерживает Саммира.
Выйдите, бойцы! — из плотной толпы обступивших Площадку вышли названные: Роб с северной стороны, Саммир — с южной. Дорни, скрестив руки, встал в первом ряду зрителей.
— Я, Вождь Аррамов, властью данной мне, разрешаю этот поединок за Правду. Бойцы, соблюдайте Правила! Нарушивший — подлежит Наказанию! Бой ведётся до потери сознания, или признания бойцом себя побеждённым! — сделав паузу для осознания собравшимися соплеменниками напряжённости момента, Вождь выкрикнул:
— Сходитесь!
Правила Гар знал чуть ли не с пелёнок: в горло и пах не бить, до смерти не душить, костей не ломать… Впрочем, Правила знали даже женщины и дети — их зазубривают наизусть.
Освещённые пепельно-серебрянным сиянием Луны, бойцы были видны почти так же хорошо, как и днём. Хуже было видно тёмную Площадку: где пучились бугры и узлы корней, где — предательские ямы…