И когда спрятавшаяся Падмавати услыхала все это, она шепнула подругам: «Смотрите-ка, он не испытывал никакой склонности к девушке из рода асуров!», а они ей ответили: «Вот видишь, как все сходится. Разве ты не помнишь, что он уже после того, как на него пало это страшное проклятие, молил святомудрого Таподхану о том, чтобы, пока он будет находиться среди смертных, никакая из женщин не могла вселиться в его сердце, отданное Падмавати? Поэтому-то он до сих пор и не испытывал любви к другим женщинам». Все услышанное озадачило царевну, а Муктапхаладхваджа, бывший не в состоянии увидеть ее с тех пор, как исчезла она из виду, рыдал: «О возлюбленная моя Падмавати! Разве не видишь ты, что я тот самый видйадхара, который из-за тебя был проклят в Мегхаване? Будь уверена, что я здесь умру!»
Наслушавшись его стонов и рыданий, сказала она прислуживавшим ей девам: «Как будто бы все и сходится, да ведь они могли прослышать об этом из чьих-нибудь уст, так что я не уверена, действительно ли все так и есть. Но не могу я дольше слышать эти жалостные рыдания. Пойду-ка я в храм Гаури, тем более что настало время, когда я должна помолиться Богине». И вместе со всеми прислуживавшими ей вступила она в обитель Амбики и вознесла такую молитву: «Если воистину муж, виденный мной в Сиддхишваре, мой возлюбленный, то устрой, могущественная, так, чтобы я как можно скорее соединилась с ним». Пока Падмавати находилась там, моля о ее возлюбленном, Муктапхаладхваджа, оставшийся в Сиддхишваре, говорил другу своему Махабуддхи, бывшему таковым и в прежней его жизни: «Убежден я, Махабуддхи, что пошла она в этот храм Гаури ради цели, ведомой только ей. Пойдем-ка и мы туда». И он призвал усилием мысли свою летучую колесницу, которая могла нестись, куда только душа пожелает, и полетели они в обитель Амбики. Когда заметили девы, прислуживавшие Падмавати, колесницу, мчавшуюся в поднебесье, вскричали они: «Вот чудо, царевна! Взгляни-ка, он мчится сюда на летучей колеснице. Как это может обычный смертный обладать такой силой?» И ответила им царевна: «Разве вы, подружки, не помните, каким проклятием покарала я Дридхаврату, отнявшего у меня любимого? Я обрекла его на то, чтобы он всюду был ваханой для Муктапхалакету, и приобретал бы любой облик, и двигался бы, подчиняясь лишь его воле. Нет сомнения, что это и есть ученик подвижника, обернувшийся на этот раз летучей колесницей, и с ее помощью мчится мой возлюбленный, куда только пожелает».
«Если тебе все известно, царевна, то почему же ты не поговоришь с ним? Чего ты ждешь?» — спросили они у нее, а она отвечала: «Может быть, это и так, но я еще не совсем уверена. Но если даже поверить в то, что здесь мой возлюбленный, как смею я приблизиться к нему, пока он не в своем, а в чужом облике? Подождем еще, посмотрим, что он будет делать». И она осталась стоять в укрытии, окруженная прислуживавшими ей девами.
Муктапхаладхваджа, достигнув обители Гаури, сошел с колесницы и, жаждущий встретиться с возлюбленной, напомнил другу: «Вот здесь увидел я впервые мою любимую, напуганную злобными ракшаси. Снова я вижу милую в саду, где она избрала меня своим возлюбленным. Именно здесь обрушилось на меня проклятие, и она готова была умереть ради того, чтобы последовать за мной, и с немалым трудом удалось подвижнику ее удержать. А теперь? Теперь она избегает моего взора, все прячется и прячется от меня».
Когда дошли такие горькие слова до слуха Падмавати, сказала она подругам: «И вправду, дорогие, это мой возлюбленный, но как мне приблизиться к нему, пока он не обрел прежнего тела? Вся моя надежда на Повелителя успеха Сиддхишвару. Он ниспослал мне то сновидение, и он поможет мне найти выход из сложного положения». И она поспешила вернуться к Сиддхишваре, поклонилась ему и вознесла такую молитву Богу, явившему себя в этой Линге: «Соедини меня с любимым в его прежнем облике или пошли мне смерть — нет больше никакого выхода для меня», — и, сказав так, осталась во дворе храма. В то самое время Муктапхаладхваджа тщетно высматривал ее внутри храма и, не найдя, пришел в отчаяние: «Нет ее здесь. Вернемся, друг, к храму Шивы — если и там не найду я возлюбленной, то сожгу себя на костре». Но возразил ему на это Махабуддхи: «Будешь ты счастлив — ведь ни слово подвижника, ни обещание Шивы, данное тебе во сне, не могут быть ложны». И так пытался он успокоить царевича, и тогда Муктапхаладхваджа взошел на колесницу и полетел в Сиддхишвару.