«Жил, божественный, в Паталипутраке брахман Агнисвамин, великий знаток жертвоприношений Богу огня, а я его сын — Девасвамин. Женился я на девушке из дальней деревни, дочери брахмана, но оставил ее по малолетству в доме тестя. Когда же достигла моя жена нужного возраста, то сел я на коня и в сопровождении слуги поехал за ней, чтобы перевезти в дом свекра. Угостил меня тесть, и пустился я обратно вместе с женой, тоже ехавшей верхом и взявшей с собой одну служанку. На полдороге слезает моя жена с коня и под предлогом, что хочет она воды напиться, спускается к реке. Вот не возвращается она долго, и посылаю я, чтобы ее отыскать, своего слугу. Но и он долго не идет, и тогда отправляюсь я сам, оставив служанку стеречь моего скакуна. Выхожу я к реке и вижу, что моя жена с измазанным в крови лицом этого слугу уже почти до костей сожрала. В страхе кидаюсь я обратно и вижу, служанка жены дожирает несчастного конягу. Бросился я тогда бежать, и вот от того страха у меня не только волосы дыбом встали, но и внутри все перевернулось. Теперь только у тебя, государь, мое спасение».
Успокоил Викрамадитйа рассказавшего все это брахмана и избавил его от страха своим царским словом: «Тьфу! Мерзость какая! Нет веры женщинам, родительницам интриг и преступлений!» А когда он это сказал, спросил один из царских министров: «Воистину, божественный, немало среди женщин таких злодеек. Не приходилось ли тебе слышать, что случилось с брахманом Агнишарманом?»
Живет здесь брахман Агнишарман, сын брахмана Сомашармана, и был он для родителей дороже жизни, хотя по глупости ни в каких науках не преуспел. Выдали за него брахманскую дочку из Вардхаманапура, но, пока была она еще ребенком, богатый отец не отпускал ее из своего дома. А когда достигла она должного возраста, спросили Агнишармана родители: «Что же ты, сынок, не берешь теперь жену домой?» И тогда он, это вместилище глупости, не спросясь у отца и матери, отправился один-одинешенек за женой, и когда только вышел из дома, как с правой стороны прокричала капинджала, а с левой провыла шакалиха, и глупец обрадовался этому, хотя то были дурные приметы, и вскричал: «Дивно! Дивно!», так что даже рассмеялась незримая ему Богиня, посылающая приметы. Добрался он наконец до дома тестя, и в тот миг, когда хотел войти, прокричала с левой стороны капинджала и с правой провыла шакалиха, а этот болван завопил восторженно: «Благо! Благо!», хотя никакого блага не предвещали ему эти приметы. Подумала тогда Богиня, направляющая приметы: «Вот уж истинно глупец — зло принимает за добро, и уж коли так, придется мне что-то сделать, чтобы оберечь его от дурного». А пока она так рассуждала, вошел Агнишарман в дом тестя, и все были рады его видеть. «Что же ты один пришел?» — спросил тесть, а он ответил: «А я никому не сказавшись ушел».
Затем совершил он и омовение и трапезу, и как настала ночь, то вошла его жена, одетая в приличествующие наряды, к нему в покой, а он, уставший после дороги, заснул, и тогда она покинула дом и поспешила к вору, своему любовнику, которого посадили на кол, и обняла его, а вселившийся в него бхут взял да и откусил ей нос. В страхе прибежала она оттуда к все еще спавшему мужу и положила около него вытащенный из ножен кинжал, а сама заорала благим матом, разбудив родителей и прочих: «Ах! Ах! Убита я! Погублена я беспричинно! За что отрезал он мне нос?»
Заслышав такие стоны, сбежались домочадцы, увидели, что у нее отрезан нос, и стали колотить Агнишармана дубинами, палками и всем, что только под руку попадет. Утром же поведали они о случившемся государю, и тот повелел казнить его и отдал палачам со словами: «Вот мучитель невинной жены!» Ведут палачи Агнишармана, а та Богиня, покровительница примет, видевшая все, что ночью учинила злодейка жена, подумала: «Вот и получил плод, которого не ждал, ты, назвавший добром злые приметы! Должна защитить я его и спасти от смерти». Порешив так, Богиня, незримая на небесах, возгласила: «Да не казнит палач брахманского сына, за которым нет вины! Ступайте и посмотрите в зубах у посаженного на кол — там откушенный нос!» И, сказав так, поведала она потом обо всем, что случилось ночью. А сообщили через пратихару палачи царю, что, мол, ходили они на место казни и истинно видели у вора, посаженного на кол, в зубах нос, и сам царь, в этом убедившись, избавил Агнишармана от смерти и отправил домой, а ту злодейку и ее родичей велел схватить и наказать. Уж таковы, государь, женщины!» — закончил свое повествование министр, а царь Викрамадитйа молвил: «Воистину так!», изъявив тем самым согласие с ним.