Мой приор не то чтоб ни во что
Ставил прелесть и мазка, и строчки, —
Только в вечности, как мало кто,
Ищет смысла: родился в сорочке.
Ты же, много больше чем талант
Получив от муз многообразный
(Есть в тебе и гений-дилетант,
И работник-мастер), неотвязный
Любишь голос девяти сестер
И вседневной жизни с ними спор.
Как слова твои, лицо, упреки,
Так и все, что делаешь, умом
Дышит, благородством. Друг высокий,
Для себя не стала божеством
Ты, как многие другие стали.
Не Башкирцева, и не Жорж Занд,
И не декадентка в черной шали
Дузе… Ты — как ибсеновский Бранд:
Все иль ничего! Дорогой серны
В путь и пройденный, и беспримерный!
Чище и прозрачнее стекла
Ясность у избранниц Аполлона.
Ты «из рук моих свирель брала»
И была подчас неблагосклонна.
Ты моей поэзии грехи,
А не только веры и морали,
Замечаешь. Ты низы-верхи
Вдохновений знаешь, как едва ли
Многие, и, что всего важней,
Вот что слышу в скромности твоей:
«Утопает в ладане тщеславий
Лучшего художника алтарь.
Быть ревнивым человек не вправе
Ни один… Молитвенник, букварь,
Хлеб и лишь в придачу песни барда,
Полотно артиста. Воздадим
Дань и Тютчеву, и Леонардо,
Но, хотя любовь — награда им, —
Богу в миллионы раз нужнее,
Чтоб его любили, пламенея».
Вновь припоминаю лазарет,
Где ты след оставила нетленный
В несколько легендой ставших лет,
Где рассказывали даже стены
О свирепых муках и о том,
Чем ты для несчастных быть умела,
И где в отделении твоем
Я лежал, дошедший до предела…
Кто при жизни был похоронен,
Знает, что такое: воскрешен!
Воскресение… Гордиться нечем,
Сердца своего все так же нет.
Но восстал во прахе человечьем
Тот, кто не святой и не поэт,
Тот, кто есть… Сожженное сгорело.
Горький привкус… Только не пуста
Грудь: свое испепеливший тело
Сам в себе и снятие с креста
Может повторить, и вознесенье:
Воскресение сквозь умерщвленье…
19
Женский подвиг, в буре, на войне,
В поисках, в открытиях, у власти,
Но важнейший с ним наедине:
«Ты со мною не имеешь части,
Если не омою ног твоих», —
Записала ты в год сорок пятый
На страницах дневника. Я их
Не забуду: при смерти была ты…
Я нашел заветную тетрадь;
Должен бы, а не могу молчать.
«Если ты из лагеря вернешься,
Если, не застав меня в живых,
От со мной не сходных отшатнешься —
Строчки эти прочитай: я в них.
Я в тебя поверила так сильно,
Что уже оставить не боюсь,
И одно из-за плиты могильной
Завещаю, если не дождусь:
Дружбу отличая от соседства,
Отвергай не цель, а рабьи средства…
Бедный мой, дитя мое, мой друг,
До отчаянья тебя жалею,
Входим мы уже в последний круг.
Я ничем на свете не владею,
Но зато искала я в сердцах
То, что и в тебе меня пленило.
Думал ты со мной и о стихах,
И о деле жизни. Вот что было:
Не умильное таких-то ласк,
А трагедия и путь в Дамаск.
Помнишь ли святую встречу Савла
С Тем, Кто им же страстно был гоним?
Помнишь против буквы, против правила
Гнев прозревшего? Непримирим
Истину познавший. Никогда ты
Не спасешься, если не поймешь,
Что и ты, как юноша богатый, —
Пленник: исступленно бережешь
Впечатления, стихами дышишь,
Но и дальний зов, тоскуя, слышишь.
Я свои богатства раздала,
Вот они: покой и наслажденье,
Себялюбие и похвала
За таланты. Мне чужое мненье
Трын-трава. Я совести «молчи!»
Не скажу ни за какое благо…
Ропщешь ты: ученых не учи,
Сами знают. Знает их бумага,
Если по тебе судить, перо,
А не сердце, где искать добро.
Чудо совершает не ученый,
Не поэт… Не выше их чудес
Даже чудотворные иконы.
Чудо… Нет, не хочется словес.
Все, что мне сказать тебе мешало,
Что согласна вся твоею быть,
Может быть, в страданиях отпало.
Счастие великое: любить,
И почти опасно: быть любимым.
Ты меня считаешь Серафимом,
Потому что на пути твоем
К гибели мое негодованье
Было и останется мечом.
Но тебе откроюсь на прощанье:
Я измучилась, что не могла,
От твоих пороков содрогаясь,
Быть, как ты хотел. Пора пришла.
В общем, я с тобою не прощаюсь,
Верить хочется, что не в дыму,
Не в слезах тебя я обниму,
Воин духа (ведь назад ни шагу!),
Как сестра, и муза, и жена.
Если же до срока в землю лягу,
Продолжай! Скажи себе: она
Любит мне доставшуюся с бою
Наконец свободу… А когда
Вспомнишь все, чем «жили мы с тобою»
Здесь внизу, ты мысленно туда
Уходи: я там! Лопух над телом,
А неведомое за пределом
Краткого существованья. Жду
Здесь ли нового иль там иного…
Жду сознательно, а не в бреду…
Отвечай за действия и слово!..
Колебания твои люблю
За большую честность. Только ею
Не кичись. Довольно. Я терплю,
Потому что верить я умею.
Жизни наконец передаю
Душу, мной спасенную, твою».
Ты как бы предсмертыми строками
Боль мою дала измерить мне.
Именно тогда, когда все нами
Созданное я попрал, вполне
Став предателем, ты мне писала
Все это, боясь, что смерть к больной
Постучится ранняя сначала,
А потом уж я. Передо мной
Твой дневник, простой, как день расплаты.
Вот другие из него цитаты:
«Церковь… Для Него построен дом
Нерушимый, необыкновенный…
Тишина особенная в нем.
Видишь ли, я полюбила стены,
И они со мною говорят…
Даже в комнате они — подруги:
Не теснят, сочувствуют, молчат.
Стены храма все эти услуги
Как бы утысячеряют, в них —
След таинственный путей иных.
Я тебя и мучу, и караю,
Мне любовь земная не нужна,
Только та, в которой я сгораю
И которую нести должна,
Чтобы овладело и другими
Отвращение к себе самим…
Встретиться бы с душами живыми,
Братья, сестры!.. Но поговорим
Трезво, строго, я ведь не «биготка»
И любить я не умею кротко…