«Где тот корабль? Волна бежит вослед…»
Где тот корабль? Волна бежит вослед.
Где ветер? Прошумел и вот затих.
И небеса, которым дела нет
Ни до меня, ни до стихов моих.
Лежит Нева, а дальше острова.
Слова, слова. Любовь еще жива,
Но вот утолена, и ты скучаешь,
И этих слов ты завтра не узнаешь.
1922
«Опять поля и длинные туманы…»
Опять поля и длинные туманы,
И в мокром ветре тощий березняк,
В зеленых лужах глинистый большак
И, через речку, мостик деревянный.
Среди необычайной тишины
Пронзительные хлюпают подковы.
Замшелые зевают валуны,
Подумай-ка: период ледниковый.
Вот, пролетев из невысокой ржи
Сквозь ветерка небыстрые движенья,
Прилипли к небу камешки-стрижи
Противу всех законов притяженья.
Вот пахарь, уменьшаясь постепенно,
Вдали, как птица, …………… поёт.
И кляча перешла на небосвод,
А за крутым холмом — конец вселенной.
1922
Пантум
Лежат в прозрачном сентябре
Дома и тротуары,
И тихо тает на дворе
Цыганский звон гитары.
Дома и тротуары,
Сиянье в равнодушных днях
Цыганский звон гитары
О зное, о полях.
Сиянье в равнодушных днях,
Мы разлюбили оба.
О зное, о полях
И о любви до гроба.
Мы разлюбили оба,
Я ухожу, прощай,
И о любви до гроба,
Мой друг не забывай.
Я ухожу, прощай,
Чуть серебрится иней,
Мой друг, не забывай
Любовь и степь и купол синий.
Чуть серебрится иней
И тает на дворе.
Любовь и степь и купол синий
Лежат в прозрачном сентябре.
1923
Дон Жуан
Ширится луна сырая,
За шлагбаумом скрип телег,
Крышу рыжего сарая
Придавил тяжелый снег.
У платформы станционной
Двадцать два ломовика.
Привезли трески соленой
С песнями из городка.
Там живет рыбачка Эдит
С милым и простым лицом.
Муж на буэре уедет —
Тень качнется под окном.
Лес гудит, в сосновом доме
Дверь запела. Два часа.
Разметалась на соломе
Темно-рыжая коса.
Скоро у Невы широкой
Плечи Анны целовать,
О рыбачке светлоокой
Благодарно забывать.
Тките медленнее, пряхи,
О любви далеких стран!
В храме, черные монахи,
Был зарезан Дон-Жуан.
Тело опустили в море,
Теплый ветер зашумел,
Странный миф о Командоре
Эту землю облетел.
Мстительное привиденье
Снова жертву стережет,
Сердцу шепнет подозренье,
Нож ревнивцу подает.
***
На сребристом океане
Узкий Ледяной Топор.
На мысу в густом тумане
Снег шипит, трещит костер.
Лосось оплывает мрежи,
Ждет лисицу западня,
Север спит в дохе медвежьей,
Кто-то ходит у огня.
Наклонился, пробуждает
Дремлющего рыбака,
Каменную длань встречает
Сонная его рука.
«Скоро звезды перестанут
Мне дорогу освещать,
Просыпайся, ты обманут…» —
«Отвяжись…»
«Что же, спи, сомненье старит,
Сини очи рыбака,
А жена ему подарит
Черноглазого щенка».
«Полно, Эдит не такая!» —
И в затылке почесал.
Крепкий воздух рассекая,
Мерзлый парус застучал.
Дует ветер из Севильи
В Ледовитый океан.
Спит любовница в бессильи,
Встал зевая Дон-Жуан.
На стекле заиндевелом
Разрастается заря,
Полумрак над милым телом,
Память сняла якоря,
И любовник вдохновенный
Прямо в прошлое глядит:
На другом конце вселенной
Море теплое шумит —
Там волна его качала
Бездыханного — и вот
Снова жизнь, и все сначала,
И любовь в груди растет.
***
«Эдит, ветер завывает,
Эдит, кто-то к нам идет!»
Длань вожатый простирает,
Дверь томительно поет.
Заскрипела половица,
Дышат дегтем сапоги…
«Сударь, стоило трудиться,
Под глазами то круги».
У кровати два стакана.
«То-то! подпевал вином!» —
И, взглянув на Дон-Жуана,
Замахнулся топором.
Прокричал петух трикраты,
Ветер за окном вздохнул,
Дрогнул каменный вожатый,
В белом утре потонул.
Солнцем залилась лачуга,
Брызнул резвый лай собак,
Посмотрели друг на друга.
Усмехается рыбак:
«Вижу, человек столичный.
Эдит, повезло тебе.
Что же, сударь: дом кирпичный
Не ровня простой избе.
Увози свою голубку!»
Рыжекудрая жена
С пола подбирает юбку,
Плечи рдеют: смущена
Эдит странным приговором,
Мрачен Дон-Жуан… Туман.
Над сияющим Босфором
Прожужжал аэроплан.
Гор расколотое чрево,
Океанов темный вой,
Это бомба в Сараево
Разорвала шар земной.
И в пространства мировые,
В ночь с разодранного дна
Льются чудища морские,
Трещина озарена: