Крюков склонился над картой. Суровая морщинка перечеркнула высокий лоб старпома. Взмахом руки Николай пригласил капитана подойти к карте.
— Бальчитис, к штурвалу! — приказал Юргутис, и Владас облапил своими огромными ручищами рулевое колесо.
Юргутис подошел к старпому. Крюков ткнул остро отточенным карандашом в карту. Капитан нахмурился. Две маленькие точки на голубом поле карты отметили координаты терпящего бедствие судна и «Дивониса». Почти рядом с ними это поле обрубалось ломаной линией берега.
— Можем расколоться, как куриное яйцо, — сказал Крюков.
— Команде надеть спасательные жилеты! — объявил по трансляции капитан. — Всем на палубу! Старпом, к штурвалу!
Владас Бальчитис хранил свой жилет в каюте, поэтому задержался дольше других и на палубу вышел самым последним. У него непроизвольно дрожали колени. Нет, наш Владас не был трусом. Он просто не умел плавать.
Придирчивая медицинская комиссия, ежегодно проверяющая здоровье моряков, обязательно спрашивает каждого: умеет ли он плавать. Владаса тоже спрашивали. И он, не моргнув глазом, всегда отвечал: «Как рыба!», и собственноручной подписью подтверждал это.
У штурвала Владас стоял, как настоящий мужчина. Глыба! А на палубе у него начинали дрожать колени. Но известно, что море особенно коварно по отношению к тем, кто его боится. Владас отлично знал этот закон, но совладать со своим страхом не мог.
Ощерив белые клыки пены, грозная волна, словно насмехаясь над струхнувшим матросом, хлынула через фальшборт, всей своей тяжестью обрушилась на Владаса, бросила его на палубу и потащила за борт…
— А-а-а! — Ветер, разорвав в клочья крик матроса, понес его в бушующее море.
А ШТОРМ ВСЕ КРЕПЧАЛ
Оставшись снова в каюте один, Винце быстро съел соленую рыбу, и ему действительно полегчало. Но не надолго. После нескольких падений «Дивониса» в пропасть противный комок опять зашевелился в груди, стремясь выскочить наружу. Легким не хватало воздуха. Винце не выдержал и, забыв строжайший капитанский запрет, почти ползком выбрался на палубу. Свежий солоноватый воздух сразу вернул ему силы. Но палуба, как живая, уходила из-под ног. Винце знал, что с волнами шутки плохи, намертво вцепился руками в мокрый фальшборт.
Вдруг сквозь грохот шторма он услышал крик. «Дивонис» сильно накренился. Винце почти повис на руках: палубная обшивка ушла из-под ног. Сердце от страха сжалось в комочек. И тут Винце увидел, как волна поволокла по наклонившейся палубе человека. Словно играя со своей жертвой, она несколько раз перевернула беспомощное тело и швырнула через фальшборт в клокочущее море. Траулер выпрямился.
Забыв про качку и осторожность, Винце стремительно перебежал палубу, перегнулся через фальшборт и увидел в кипящей воде оранжевое пятно спасательного жилета. Оно мелькало почти рядом, казалось, только протяни руку и достанешь. Увы, руки Винце были слишком коротки. Поняв это, он схватил спасательный круг и бросил тонущему человеку…
Произошло это на корме «Дивониса». А на носу траулера капитан Юргутис обнаружил, что среди членов команды нет матроса Владаса Бальчитаса.
— Посмотри, Марионас, чего он там копошится, — велел капитан мне.
По палубе «Дивониса» через равные промежутки времени перекатывались грохочущие потоки черной воды. Мертвой хваткой цепляясь за леер, я выбрал удобный момент, проскочил на корму и обомлел, увидев перегнувшегося через фальшборт Винце. Без лишних слов я схватил его в охапку и хотел отнести в каюту, но парень брыкался, что-то кричал и показывал рукой в море. Гул ветра и волн заглушал голос Винце, я так ничего и не понял, но бросил взгляд за борт. Между катящимися друг за другом, сшибающимися волнами металось пламя, отблески которого освещали оранжевый спасательный жилет.
Человек за бортом!
Придерживая одной рукой Винце, другой я нащупал на скользком планшире фальшборта тонкую нить троса, который трепетно, как натянутая струна, задрожал под ладонью…
Все современные суда оснащены надежными спасательными средствами. Это и самораскрывающиеся на воде надувные плотики, и катера, и моторные шлюпки, и яркие индивидуальные жилеты, которые выдаются каждому моряку и пассажиру. Кроме того, на палубе в специально отведенных местах прикреплены спасательные круги. Соединенные с судном длинным тонким тросом, они в нужный момент выбрасываются за борт и, попав в руки тонущего, помогают ему удержаться на воде. Но волны могут и оборвать трос, да и утопающий может очутиться далеко от судна. В таких случаях человек остается один на один с морем. Найти его ночью, в шторм или в туман так же трудно, как разыскать иголку в стоге сена. Вот почему каждый спасательный круг оснащен специальным факелом. Когда круг выбрасывают за борт, факел самовоспламеняется и горит в течение часа, испуская сильный свет, видимый на расстоянии до двух миль.
Теперь именно такой факел указывал в бушующем море место схватки человека со стихией. Оранжевый жилет вместе с кругом то поднимался на волне выше ходового мостика «Дивониса», то исчезал в разверзшейся ямине. Тонкий капроновый канат обжигал ладони. Но я продолжал его выбирать. Море не желало отдавать Владаса, оно рвало из рук канат, обдирая в кровь мои ладони, и с остервенением трепало вцепившегося в круг человека. Крепкая нить капрона была единственной его связью с «Дивонисом». А если грохочущий вал вырвет из ослабевших рук Владаса спасательный круг? Или он сам потеряет сознание и выпустит его? Ведь весной вода в Балтийском море холодная как лед…
Я почувствовал, что и Винце помогает мне. Мокрый с головы до ног, расстегнутый, с растрепанными волосами. Но и вдвоем мы никак не могли вытащить Владаса. Море словно насмехалось над нашим бессилием и все злее и злее хлестало матроса разъяренными кулаками волн.
Подбежал тралмейстер Паулюс, которого обеспокоенный капитан послал разыскивать меня и Владаса. Втроем мы все-таки подтянули матроса к борту и подняли его на палубу. Владас клацал зубами и не мог вымолвить даже слова.
— Винце — в каюту капитана! — крикнул я Паулюсу. — И закрой на замок, чтоб…
— Где вы запропали, черт побери? — грозным окриком встретил Владаса и меня капитан и тут же отвернулся: в свистопляске волн показался терпящий бедствие польский траулер. Море безжалостно швыряло суденышко, и оно то поднималось на гребне очередной волны, то проваливалось в яму так, что из глаз исчезали даже верхушки его мачт.
— Марионас, выброску! — почти на ухо крикнул мне капитан. Разговаривать спокойно в этой свистопляске просто не было никакой возможности.
Корабли, как и люди, постоянно общаются друг с другом. Они разговаривают между собой по радио, при встрече в море или океане здороваются, помогают один другому в беде, обмениваются запчастями, продуктами, передают с борта на борт почту. А для того чтоб в таких случаях судам не швартоваться друг к другу, моряки придумали выброску. Это — тонкий канат с тяжелой «грушей» на одном конце. С помощью выброски с одного судна на другое передается крепкий трос, к которому прикрепляется груз.
Польские моряки уже стояли на носу своего судна и ждали. Я взял аккуратно смотанную выброску и со всех сил кинул соседям. Влекомый тяжестью «груши» эластичный трос вычертил в воздухе полукольцо и нырнул в море рядом с траулером.
Сматывая канат, я выудил из моря «грушу», снова размахнулся. И в этот момент большая волна с шумом накрыла «Дивониса». Меня швырнуло к мачте. В следующий раз я непременно послал бы выброску точно, но теперь волна подбросила вверх польское суденышко, показав нам намотанную на его винт сеть. Об эту сеть и стукнулась «груша»…