Пресса кайзеровской Германии в свое время в шутку сетовала на то, что «Магдебургу» со «дня его рождения» катастрофически не везло. Корабль был спущен на воду в пятницу, да еще тринадцатого числа… Командир корабля капитан третьего ранга Хабенихт — левша… Да и фамилия у него какая-то странная: «Хабенихт» по-немецки означает «ничего не имею».
Но это не помешало кораблю быть своеобразным плавучим сейфом, набитым секретными документами… Дело в том, что на «Магдебурге» и однотипном с ним крейсере «Аугсбург» германское командование впервые испытывало и проверяло в боевых условиях совершенно секретные коды и шифры, только что введенные на флоте, а также проверяло в действии новейшие мощные передающие и приемные корабельные радиотелеграфные станции системы «Телефункен». Лучшие немецкие лингвисты и математики, отобранные специальной секретной службой, разработали «абсолютно надежные и нераскрываемые» шифры и коды для тайной связи. Этими шифрами и кодами к апрелю 1914 года были снабжены все германские корабли и базы. Они вели интенсивные радиотелеграфные переговоры, содержание которых ни русская, ни английская, ни французская спецслужбы никак не могли разгадать.
Коды и шифры, а также книги секретных сигналов, составленные по трехфлажной системе, хранились на ходовых мостиках кораблей в тяжелых сейфах, которые закреплялись с таким расчетом, что при аварии корабля они вываливались из своих гнезд и камнем шли на дно. Секретные документы, кроме того, были переплетены в свинцовые обложки. Выброшенные за борт в случае критической ситуации, они тонули и глубоко зарывались в ил.
1 августа 1914 года в 17.00 оба крейсера вышли в море, а в 21.00 шифровальщики на обоих кораблях декодировали экстренную депешу начальника Морского Генерального штаба:
«Война с Россией. Вскрыть пакеты. Начать военные действия согласно плану».
В пакетах лежал приказ:
«1. Объект атаки — Либава. 2. После постановки минного заграждения обстрелять Либаву… После обстрела Либавы разведать местонахождение русских сил. Задание выполнять, пока позволит запас угля».
Крейсеры начали постановку мин у входа в Либавский порт. В разгар этой операции на них поступила радиограмма:
«Перехвачены сигналы кораблей противника».
А вдруг это «новики»? «Новики» — новейшие русские эскадренные миноносцы, обладающие 37-узловым ходом, мощной артиллерией и четырьмя двухтрубными торпедными аппаратами! Встреча с таким противником грозила немецким кораблям смертельной опасностью. Поэтому крейсеры в спешке сбросили мины где попало, после чего развили полный ход и скрылись.
В понедельник 24 августа 1914 года крейсеры вновь покинули свои якорные стоянки. На этот раз к русским берегам ушли крейсеры «Магдебург», «Аугсбург», «Амазоне», два эсминца, канлодка «Пантер» и подводная лодка «V-3». Приказ, полученный командиром отряда контр-адмиралом Берингом, гласил:
«Напасть на русские дозорные корабли в районе острова Оденсхольм (сейчас он называется Осмуссаар), выманить их на позицию подводной лодки «V-3» и утопить».
Отряд ушел на выполнение полученного задания, несмотря на предупреждение метеослужбы о надвигающемся густом тумане.
Около 23.00 25 августа германские корабли вышли на траверз острова Оденсхольм. Внезапно наступил полный штиль и море окутал настолько густой туман, что буквально в двух шагах ничего нельзя было разобрать. Однако командир отряда контр-адмирал Беринг, наоборот, возлагал на туман большую надежду: он рассчитывал под его прикрытием незаметно подойти к острову и неожиданно атаковать русские корабли. Подводная лодка «V-3» уже стояла в засаде на своей позиции западнее острова. Немецкие корабли шли к острову в густом тумане 15-узловым ходом.
26 августа в 1 час 3 минуты к контр-адмиралу Берингу, державшему свой флаг на «Аугсбурге», подбежал запыхавшийся шифровальщик. Беринг взглянул на серо-голубой бланк и побледнел: радиограмма с «Магдебурга» была как выстрел:
«Выскочил на мель, курс 125°».
Зазвенели колокола машинных телеграфов: «Стоп!» Корабли, словно призраки, покачивались на волнах. Начался интенсивный обмен шифровками между флагманским «Аугсбургом» и «Магдебургом», потерпевшим аварию в 15 милях восточнее флагмана. Неожиданно этим тайным радиопереговорам стала сильно мешать русская станция в Гапсале (ныне Хаапсалу). Ее телеграфист, настроившись на частоту станции «Магдебург», во всю мощь принялся сыпать в эфир все, что только взбредало ему на ум: «Пейте лучший в мире коньяк Шустова», «Мойтесь только мылом «Кил» номер 4711!», «Покупайте часы фирмы «Павел Буре», «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда»… И прочее в таком же духе. Вся эта словесная чепуха передавалась, однако, с умыслом: русский радиотелеграфист старался активными помехами затруднить связь между немецкими кораблями.