— Юр, что с тобой?
Свечников только отмахнулся и хотел было пройти мимо, но его удержал за руку Голованов.
— Что случилось?
И Юрка, всхлипывая, рассказал о происшедшем.
— Подожди, успокойся. — Голованов быстро направился к каюте капитана.
Сейчас он твердо решил, что выскажет все Трегубову: и что капитан не испытывает элементарного уважения к своим подчиненным, и что все на судне живут под каким-то страхом. Вахта — кубрик. Кубрик — вахта. Жизнь однотонна. Так жить экипажу судна нельзя.
— Разрешите?
— А, Голованов, заходи, — предложил Трегубов, свесив ноги с кровати. — Вздремнуть решил, — потирая покрасневшие глаза, произнес он. — Тебе чего?
Голованов понял: сейчас говорить с ним о серьезном — только будить в душе зверя.
— Да вот решил с вами обсудить вопросы соревнования и распределения обязанностей между членами экипажа.
— Что-о?! — удивился капитан. — Какие еще обязанности?
— К примеру, каждый обязан стать образцовым матросом или мотористом, но для этого необходимо разработать условия соцсоревнования. Вот за этим я и зашел.
— Чудеса, — покачал капитан головой.
— Организуем соревнование между членами экипажа и за лучшее несение вахты, и за чистоту в каюте, и за выполнение общественной работы. Ведь можно же?
— В принципе да, но что это даст?
— Это даст очень многое. И главное — любовь к своей профессии.
— Ну еще у тебя какие соображения?
— Повесим экран соревнования, на котором распишем все пункты подробно и будем ежедневно проставлять результаты. Отстоял отлично вахту — красный кружочек, плохо — черненький.
— А не затеряемся мы в этих кружочках, Голованов?
— Не затеряемся, — улыбнулся штурман. — В конце месяца соберем судовое собрание, проанализируем итоги и определим победителей. Вручим памятные подарки.
— Вообще-то дельное предложение, — заинтересованно произнес Трегубов.
— На судне же одна молодежь, многие увлечены спортом, а надо сделать, чтобы все были спортсменами. Приобретем штангу, боксерские перчатки.
— Да нет, их не надо, а то еще синяков наставят кой-кому, — качнул головой капитан.
— Не наставят! — улыбнулся Голованов.
— Слушай, зачем такая обуза? Ведь трудно же!
— Начинать, конечно, всегда трудно. Но начинать надо, а то экипаж не экипаж: вахту отстоял, нырнул в каюту — и дрыхнуть. А то и картами стали баловаться.
— Да, это верно, — согласился капитан, — как-то не по-человечески.
— Вот и я это говорю. Необходимо оживить жизнь на судне.
— Давай собирай экипаж. — Капитан встал, поправил постель, взбил подушку. — А то совсем обленились.
— И еще. — Голованов выключил вентилятор. — Хорошо, что Свечников написал заметку.
— Что?
— Хорошо, говорю, что член нашего экипажа делится со всеми своими делами.
— Почему же? — Капитан развернул газету, в которой была заметка Свечникова.
— Правдиво все написано. Неполадка — так ее тут же и устранили. А кроме работы, у нас занимаются и спортом, и самоусовершенствованием. Это же плюс капитану.
Трегубов молча посмотрел на Голованова.
Штурман, выйдя от капитана, зашел в каюту к мотористу Свечникову. Юрка сидел на кровати, печально опустив голову. Он никогда не думал, что за какую-то заметку его могут так отругать.
— Перестань, Юра. Все улажено, вот только в следующий раз, — он весело взглянул в глаза моториста, — когда будешь писать заметку, покажи мне, вместе обмозгуем, хорошо?..
РЕКОРДНЫЙ ПЛОТ
«Крылов» шел за шестым плотом. За последние пять лет навигации такого в пароходстве не было. Радист судна, включив на всю громкость динамики, торжественно объявил:
— Товарищи! Слушайте спецвыпуск о нашем экипаже!
В динамике затрещало. Сквозь шум прорвался женский голос диктора:
— Разрезая гладь воды, идет буксировщик «Крылов» за рекордным плотом. Мы обратились к капитану судна, опытному речнику Сергею Михайловичу Трегубову, с просьбой рассказать о работе экипажа. Предоставляем ему слово.
В динамике послышался треск.
— В нашей работе, — раздался деловитый голос капитана, — все достигается благодаря коллективу. Каждый член экипажа имеет свои обязанности, каждый является членом соревнования и за лучшее несение вахты, и за чистоту в каютах.