— До свидания, капитан, — ответил Шеер, — я думаю, что все будет в конце концов хорошо. До свидания.
Через несколько дней у трапа «Каяка» появился мальчишка-мулат.
— Эй, матрос, соленые глаза! — крикнул он вахтенному. — Могу я видеть помощника капитана Игнасте?
Вахтенный покосился на юркого оборванца:
— Зачем тебе помощник капитана?
Из-под живописных лохмотьев мулат извлек конверт:
— Мне поручили передать вот это.
Вахтенный позвал Игнасте. Помощник капитана взял письмо. Знакомым почерком Калласте на конверте было написано: «Пароход «Каяк». Игнасте». Мальчишка из-за спины Игнасте строил вахтенному смешные рожи. Помощник капитана сунул конверт в карман и бросил мальчишке монету. Тот подхватил ее на лету.
Игнасте поднялся в каюту. Капитан назначал ему встречу. Игнасте взглянул на часы. До условленного времени оставалось тридцать минут. Игнасте вышел к трапу и сказал вахтенному, что уезжает в город.
Капитана Игнасте увидел издалека. Приметная высокая фигура Калласте выделялась среди прохожих. Капитан спросил:
— Как там, на судне?
— Все в порядке, капитан. Полиция сняла пост у парохода. Наверное, они решили вас оставить в покое.
Игнасте внимательно приглядывался к капитану. За эти несколько дней Калласте осунулся, побледнел.
— А где вы провели это время, капитан? Мы беспокоились. Капитан улыбнулся:
— Ничего. Я жил у Де Негри. Он неплохой человек, хотя его фирма и отказалась обслуживать наше судно. На него очень давили. Он мне многое рассказал. Ну да ладно. Едем на судно.
Из судового журнала: «Продолжаем стоянку на старом месте. Ведем чистку левого котла и ремонт главной машины. Команда вызвана на судовые работы».
Из дневниковых записей капитана Ю. Калласте: «Дело о «Каяке» будет слушаться в верховном суде. По разговорам с адвокатом Каппагли и беседам с чиновниками суда можно ожидать заседание суда не раньше середины марта».
«15 марта 1941 года. Судебное разбирательство отложено из-за отсутствия полного состава суда».
«1 апреля 1941 года. Слушание дела откладывается из-за неподготовленности документов».
«28 мая 1941 года. Консул Кутман вошел с ходатайством в верховный суд о приостановке судопроизводства, так как им получены дополнительные документы для предъявления иска».
«22 июня 1941 года. Гитлер напал на Советский Союз. Все газеты заполнены сообщениями из Европы. Нет величины, которая могла бы измерить глубину наших переживаний. Что там, на Родине?»
Телеграмма: «Капитану Калласте. Переводим 2000 американских долларов для расчета с командой. Амторг».
— Господин Калласте, — сказал адвокат Каппагли, — я считаю, что вам необходимо встретиться с сэром Буртоном Чадвигом. Сэр Чадвиг — представитель министерства судоходства Великобритании в Аргентине и Уругвае, лицо очень влиятельное, и, я надеюсь, эта встреча может помочь делу.
Через несколько дней встреча с сэром Чадвигом состоялась.
Из дневниковой записи капитана Ю. Калласте: «24 июля 1941 года в 11 часов я прибыл в английское посольство. Сэр Чадвиг сказал, что он рад меня видеть. Со своей стороны я спросил сэра Чадвига, не может ли он повлиять на капитана Вельди в Лондоне, чтобы тот отобрал свои полномочия, переданные Кутману. Мой адвокат полагает, сказал я, что, если будет дан ответ об аннулировании полномочий, суд закончит дело в один-два дня.
Перед уходом сэр Чадвиг поставил вопрос о нашем флаге. Сказал: «Поднимите на судне английский флаг». Я ответил, что английский флаг мы поднимать не будем, но поднимем советский флаг, так как Эстония присоединилась к Советскому Союзу.
Через три дня сэр Чадвиг сообщил нам, что помочь он не может».
Сведения о событиях на Востоке все больше и больше захватывали аргентинскую печать. Сообщения телеграфных агентств о боях на территории Советского Союза вытесняли первополосные сенсации дня. Пришли телеграммы об оккупации Львова, Минска, Риги. В один из дней Калласте, развернув газету, прочел сообщение об оккупации Таллина. «Так, — подумал он, — значит, те трое из Эмдена пришли все же в мой город…» Сердце сжало острой болью. Башня «Толстая Маргарита»… Мысленно возвращаясь в Таллин, он всегда вспоминал эту старую башню и темные каштаны с тяжелой листвой. Те трое в высоких фуражках с серыми пятнами глаз были в его городе.
Два дня он просидел в своей каюте, не выходя на палубу. Капитан не хотел, чтобы экипаж видел тревогу на его лице. Игнасте принес ему телеграмму: «Родина теперь свободна, и надеюсь, что ваша семья жива и здорова. Телеграфируйте немедленно мне в Стокгольм — пароходному агенту Ларсону. Телеграфный адрес — Бролларс, Нейхаус».